Свет зажегся

— Зря я тебя не пристрелил.

— Ладно, раз вы такие обидчивые, помогу вам, чем смогу.

Из своего бездонного места под барной стойкой Лазарь достал ведерко, заполненное льдом.

— Понимаю, я не всегда обслуживаю вас тут же, как вам это требуется. Поэтому вот вам лед, бутылки стоят у меня тут, можете смело добавлять его в коктейли или остужать в нем водку, если вам потребуется охладиться.

Издевался, урод. Толик подумал, что в этом может быть, хоть какой-то смысл, но он его не находил снова. На всякий случай он засунул руку в ведерко и пошарил по его дну, надеясь найти там ключ или, например, записку, но только обморозил пальцы. Когда он снова посмотрел на то место, где должен был стоять Лазарь, его там уже не оказалось.

— Нагнулся под барную стойку и больше не появлялся, — сказала Полина.

— Фокусник, — сказал Толик и громко выругался. Его очень сильно нервировал Лазарь, Полина подумала, что в следующее его появление Толик снова выхватит пушку. Только стрелять в него было бесполезно, Полина была уверена, что тот защищен какой-то магией. А вдруг Толик возьмет ее в заложники? Только от одной этой мысли голова снова стала раскалываться, свет осколками врезался ей в глаза. Она подумала о том, что можно приложить лед к горящему лбу, но до него еще нужно было дотянуться. Она уткнулась лицом в руки, сложенные на стойке, как безнадежный алкоголик из фильма.

— Тебе плохо?

— Я разочарована в жизни, — Ее голос казался совсем глухим из-за ее брони. А Толик воспринял ее слова всерьез.

— А? Расскажи. Это из-за отца? Сестры твоей младшей? Любви, или чего?

— Не расскажу. Ведь твоя очередь рассказывать.

Полина не могла сказать ничего о себе с уверенностью, а вот свою жизнь Толик воспринимал, как данное, крутился в ней как мог, а разочаровываться или нет, была не его прерогатива. Полина почувствовала холодную поверхность стакана, который он подтолкнул к ней, и услышала щелчок зажигалки.

— Иногда выговориться в натуре помогает, — авторитетно заявил Толик.

— Вот и выговаривайся. Давай историю, только какую-нибудь не слишком жалостливую, а то мне лень поднимать голову, чтобы сочувственно посмотреть в твои переполненные печалью глаза.

Полина подумала, не слишком ли она неприятно или даже жестоко выразилась, но решила не поднимать головы, чтобы проверить, Толик был вспыльчивым, но не обидчивым. Тем более, ввиду первого качества, она бы она уже знала, если что-то не так. На самом деле Полине хотелось узнать о нем и все жалостливые и ужасные истории, все-все о нем, потому что так сильно сблизиться за несколько часов и вдруг на этом остановиться, казалось нечестным. Она бы поглотила его всего.

— Слушай тогда не жалостливую, а такую, где Толик сам плохой. В общем, хочется мне быть честным с тобой, чтобы ты зря головку не поднимала и не смотрела на меня с жалостью, поэтому сразу тебе в парочке историй расскажу, как я пришел в свой бизнес. В твоем рассказе фигурировал и пистолет, и травмпункт, и работа, вот через эти слова я и свяжу свою историю. Мы тогда с Катей уже развязались, я тебе говорил уже, что тогда стал почти чистым. Но в тот вечер мне прямо надо было, работы тогда не имелось, уволили меня в очередной раз, только опять со своими духами остался, деньги кончались, и я знал, что так продолжаться больше не может. Мне было нужно вдохновение, чтобы понять, куда пристроить себя. В общем, я сделал звонок, там лажа была какая-то, в итоге договорились с барыгой встретиться в клубе. Там концерт был, какая-то из Швеции рок-группа приехала, нормально ребята отыграли, мне понравилось вообще. Я бы потусовался там без проблем, сам был еще совсем молодым, если бы своего барыгу нашел. Но паскуда так и не объявилась там, весь концерт его прождал, и его, так сказать, коллег я тоже там не обнаружил. Злой был, как собака, у меня было к кому обратиться, но у меня тогда еще мозги не потекли, я мог и до завтра подождать. Тем не менее, это знание не подняло настроение мне, поэтому, когда я вышел из клуба, и меня в переулке рядом начала окликать и задирать пьяная компания, я среагировал не слишком приветливо. Сначала спрашивали, что за музыку я слушаю, я им честно все ответил, а когда они стали смеяться и учить меня, что нужно на самом деле слушать, я врезал одному. Они сами этого хотели, не подумай ничего такого, как акулы сужали кольцо вокруг меня. А я такой злой был, столько ярости во мне скопилось, что я лица им здорово разукрасил, прежде чем они повалили меня на землю. Помню, даже один самый хлипкий призывал своих ребят отступать, что я больной какой-то кричал. Естественно, мне потом досталось, отпинали они меня хорошо, хотя и униженным я себя не чувствовал, по отдельности я бы каждого бы отымел там. Даже тогда не знал, что так драться могу. Ну и когда я поднялся, чувствую, нос сломан снова, батяня мне его уже ломал когда-то, остальные кости вроде все целы, хотя насчет ребер у меня были опасения. Стою, курю, значит, и думаю, идти в трампункт или нет. Тут из машины мужичок вылезает, который видел все, оказывается. Он будто прочитал мои мысли, садись, говорит, подвезу до врача. Я сразу по его взгляду понял, что ему от меня чего-то надо, но брать у меня было нечего, поэтому я сел к нему, узнать заодно, что за дядя такой.

Полина подняла голову, чтобы посмотреть на Толика, он рассказывал обо всем этом с радостью. Вот, мужчина мог сесть ночью в машину к незнакомцу, не думая, что его могут изнасиловать, при этом его нельзя было обвинить в чересчур безответственном отношении к своей безопасности. Хотя некоторые опасения о том, что этот мужик может оказаться маньяком и убить его не только ради денег, Полина бы все-таки сохранила.

— Короче пока мы ехали, он все выпрашивал меня, кто я такой, а про себя все молчок. Врачи со мной быстро справились, нос поставили на место, сфотографировали, и мы поехали с ним пить. Тогда он сам расслабился, представился, сказал, что приехал сюда в клуб, у него сын примерно моего возраста, играл в группе на разогреве у шведов. Мужик его пристроил, и ждал, что у него вырастит звезда. Кстати, недавно натыкался на их записи в интернете. Он у меня все спрашивал, как играет его сын, а я давай его хвалить, я уже понял тогда, что мне может повести, если понравлюсь этому мужику. А по нему сразу было видно, что сын для него золотой, не какой-то оболтус, который на гитаре дрынькает и бесит отца. Дмитрий его звали. До сих пор по привычке не сразу имя называю. Короче Дмитрий рассказал мне, что нужно кое-какой товар сопроводить, а ему как раз срочно нужен еще один человек. Делать, говорит, особо ничего не надо, просто поездить, посмотреть, чтобы никто ничего не заподозрил, опасности почти никакой, а он мне денег немножко даст за это. Я, естественно, с радостью согласился.

Полине это не казалось таким естественным, но так как Толик сделал паузу, она, не поднимая головы, показала ему большой палец.

— Чего дальше-то? Я сразу понял, что Дмитрий — человек серьезный, и дела у него такие же, поэтому нашел у отца запрятанного Ярыгина, пистолет, значит, и пошел. И удача такая случилась, я был среди совсем мальчишек, таких же, как я, а у нас запара вышла, а пистолет только у меня. Ничего страшного не произошло, я им только погрозил, но этим сильно понравился начальству. Значит, меня сразу перевели и дали в напарники Чеславу, так мы с ним и работали, пока я не занялся наркотиками на более значимых должностях.