Фаворитки,

Рожа его почти мгновенно налилась кровью, он тяжело задышал и вдруг, неожиданно, как он думал, рванулся вперёд, нанося неумелый, но, наверное, сильный прямой мне в голову. Остальные даже дёрнуться не успели, когда я, с омерзением отряхивая руки, уже за его спиной, двинулся дальше по тротуару в сторону интересующего меня подъезда. Компания, привыкшая, словно шакалы, набрасываться на уже упавшую жертву, откровенно тупила, глядя в то место, где только что стоял ничем не примечательный паренёк в явно дорогих и новых шмотках.

Первым осознание произошедшего пришло к их «бойцу», да и то только потому, что до его крошечного мозга наконец-то докатилась волна дикой боли от выбитых из суставных сумок локтей и безвольно, под неестественным углом болтающихся рук. Проделал, конечно, я этот фокус грубовато и на приличной скорости, так что без должного лечения парень теперь вряд ли сможет ими размахивать, но я был уверен, что своих «жертв» эти шавки не жалели, так почему я должен был испытывать к ним хоть что-то.

– Су… – взвыли у меня за спиной. – А-а-а-а…

И почти сразу раздались вопли, мат, щелчки выкидных ножей и топот догоняющих меня людей. Поморщившись и прошептав сакраментальное: «Дебилы, бл…», я словно раскалённый нож сквозь масло прошёлся сквозь толпу разъярённых придурков, награждая каждого из них одним, а то и парочкой несильных ударов. Впрочем, им этого хватило, чтобы, когда я остановился перед их вожаком, вся честная компания только начала оседать на асфальт, кто без сознания, а кто – в голос скуля и подвывая.

Он оказался единственный, кто остался стоять на месте, что, видимо, говорило о наличии у него хотя бы минимальных зачатков интеллекта. Сейчас же, испуганно косясь на лезвие одного из моих балисонгов и чувствуя, как по горлу стекает тоненькая струйка крови из небольшого, но довольно чувствительного пореза, он не счёл зазорным спустить излишки мочевого пузыря в штаны и прохрипел:

– Не… не… не надо!

– Ты ручки-то из кармана вынь, – посоветовал я ему, не убирая ножа. – И игрушку, которая там лежит, брось вон на тот газон. Только медленно, за рукоять, двумя пальчиками. А то ведь сам знаешь, как оно бывает. Чик и всё…

– Щ… щ… щас… – дрожащими руками, но очень стараясь, он проделал всё, как я сказал, и на не первой свежести снег полетел старенький, видавший виды пистолет «ПМ» с характерной красно-коричневой текстолитовой накладкой на рукояти. – Вот… Не… не убивай! Если бы мы знали, что ты «кишкодёр», да мы… мы бы никогда…

Чуть-чуть поднапрягши память, я вспомнил, что так, как меня назвал сейчас парень, именовался у блатных один из рангов из одарённых: «Ходок», «Буза», «Кишкодёр» и «Король», были соответственно с единички по четвёрку. Как величали пятых, шестых и седьмых, Грем нам на той лекции не рассказывал, что вполне логично, потому как тому же Аватару – просто нечего делать в мафиозной среде. Не делая различий между «воинами» и «магами», бандюки тем не менее очень уважали тех, кто мог плести вязь, не ставя их на одну доску с неврождёнными.

– Где взял? – холодно, глядя парню прямо в глаза, спросил я.

– Ещё в десятых братан у мусора увёл! – затараторил он. – Не губи, Пахан, мы же не по беспределу к тебе подошли! Попутали чутка, но по понятиям же…

– Ну да… ну да… – я брезгливо поморщился и, прибавив Сансары в голос, сказал: – Слушай меня внимательно, тварь. Жить хочешь?

– Д… да!

– Сейчас приводишь в порядок свою «бригаду», и топаете в ближайшее отделение полиции. Но не то, где у вас «крыша» есть… Ясно излагаю?

– Но… – он растерянно покосился на едва шевелящихся на асфальте подельников, но стоило мне немножко пошевелить лезвием, как быстро подтвердил своё понимание моих слов.

– Не волнуйся, ноги я им не ломал, а руки… руки для ходьбы не нужны, – развеял я его сомнения. – Скажете, что пришли с повинной. Чистосердечно расскажете обо всех… Ты меня понял? Всех своих преступлениях.

– С… сделаю, – поспешил сказать он, преданно глядя на меня.

– Конечно, сделаешь, – зло улыбнулся ему я, подняв левую ладонь на уровень его лица. – А она тебе поможет.

Я сотворил одну из немногих известных мне магем, выученных ещё у старого хрыча. Фактически детскую игрушку – «Мышку-норушку», создающую иллюзию прямоходящего грызуна в русском сарафанчике и кокошнике, всего-то и умеющую, что танцевать нечто народное. Правда, я опасался, как бы с моим уровнем контроля вбухиваемой в заклинания энергии у меня не вышло бы нечто размером со слона, однако всё получилось, как надо, и на моей руке закружилась в пляске очаровательная мышка, которую я и припечатал ладонью о лоб с ужасом глядящего на неё парня. И тут же развеял заклинание, чтобы плясунья, не дай бог, не провалилась сквозь него на землю.

– Не сделаешь, как я тебе сказал, – продолжая кровожадно улыбаться, сообщил я охреневающему от увиденного и боящемуся даже вздохнуть главарю рэкетиров, – и она сожрёт тебя изнутри, а потом примется за твоих друзей, родственников и знакомых. Будет питаться вами до тех пор, пока последний из вашей компании не сдохнет или не поедет в места не столь отдалённые. Если вы сделаете, как я сказал, и понесёте наказание, то она вас не тронет, покуда вы вновь не встанете на скользкую дорожку, ну а если исправитесь и станете людьми, тогда она вас больше никогда не тронет. Ты меня понял?