Тот ли это Джиан, с которым мы так мило пообщались ночью, или другой? Спрашивать, пожалуй, воздержусь. Вряд ли он будет в настроении предаваться ностальгии.
Вспомнив вчерашнее, я болезненно скривился и отвёл было взгляд, но он буквально зацепился за бледную надпись, сделанную чьей-то небрежной рукой рядом с именем Джиана. Задолго до того, как Джиан написал своё прощание.
«Юн из Байшаня. 4724»
Цифры мне ни о чём не говорили.
А вот Байшань…
Белая гора.
Китаец из видения-воспоминания.
По ушам ударил резкий сигнал побудки. Тао застонал, заворочался. А я всё стоял и смотрел на стену, в одних трусах. Смотрел и думал.
Увидел ли я это слово, а потом подсознание решило сыграть со мной шутку и породило то видение? Или же это — одно из тех удивительных совпадений, что определяют нашу жизнь?
— Ты уже встал? — спросил Тао.
Я не стал отвечать на дурацкий вопрос. Натянул штаны, накинул куртку.
— Байшань, — повторил вслух, возясь с завязками.
— А чего Байшань? — спросил Тао.
— Так… Вспомнилось.
— Бывал в Шужуане?
Я резко развернулся и уставился на него.
— Где бывал? Как ты сказал?
Тао отшатнулся, заморгал, демонстрируя дух борца.
— Шу… Шужуань, — пробормотал он. — Так мы называли это район.
Шужуань. «Обрубки».