Та молча подгребла к себе черновики, понимая, что сопротивляться бесполезно. Озирский не признавал за своими подчинёнными права на капризы и моментально расставался с любителями покачать права.
Подтянув рукава свободной белой блузки, девушка только уточнила:
– Сколько экземпляров?
– Давай закладку.
Машинистка переложила листы бумаги копиркой и заправила их в каретку. Как только она включила мотор и принялась печатать, вошёл Володя Маяцкий, а за ним – взмокший Аркадий Калинин. Одновременно раздался телефонный звонок. Отдавая фотографию Антона Аверина для демонстрации по телевидению. Андрей оставил и свой номер.
Потому он не удивился, когда юношеский гнусавый голос на том конце провода спросил:
– Милиция?
– Да. – Озирский жестом показал коллегам, что у него важный разговор.
– Я этого парня знаю, Аверина…
– Тогда давай по делу. – Андрей включил лампу. Той, что стояла на столе машинистки, ему не хватало. – Что ты хочешь сказать?
– Я знаю, кто его спёр, – сообщил звонящий. – Авторитеты.
– Как к тебе обращаться? – поинтересовался Озирский.
– Бен Палеев, – тотчас же ответил парень.
– А по-настоящему? – Озирский постучал пальцами по стеклу, соображая, что теперь делать.
– Это настоящее имя, – ничуть не смутился парень. – У меня мать – большая шишка. И я не хочу, чтобы она про меня такое знала. Вам чего нужно, моё имя или сведения об Аверине? – нагло спросил звонящий.
– Чёрт с тобой, хоть горшком назовись. Что ты можешь сказать об Аверине? Ты хорошо его знал?
– Вместе кололись, как не знать! Мы с ним «соломку» на Некрасовском рынке покупали, а потом варили её для старших. И сами тоже… остатки… это самое…
– Слушай, Бен, ты сейчас можешь встретиться со мной? – Озирский не стал откладывать дело в долгий ящик.
– Ёк! – ответил Палеев и хихикнул.
– Ты не хами, понял? – В голосе Озирского зазвенел металл. – Не хотел общаться – фиг было звонить. Я не для трёпа свои телефоны даю. Если маму боишься, так она ничего не узнает.