Дефолт

– Ну, надейтесь, надейтесь! Надежда умирает последней, – ощерил гнилые зубы Толян. Он раскинул руки в стороны, будто распятый на кресте. – Я тоже надеялся, что ВИЧ-инфекции у меня нет, и это – ошибка. Колоться-то и пыхать я стал после того, как понял – всё равно скоро в гроб. А когда-то учился в МИСИСе, хотел торговать цветными металлами. Все при мне – два языка, специальность. Но не сложилось. Женился на втором курсе. По залёту, но Ленку я любил и сейчас люблю. Врачи сказали, что будет сын. Но на «скорой» Ленку отвезли в ту больницу, где спидные рожают. И когда парень был ещё в ней, сделали укол. С него всё и началось. В два месяца наш Серёжка умер от пневмонии. Потом и Елена болеть начала…

– А она жива?

Оксана позабыла о мрачных пророчествах Толяна. Ей стало искренне жаль хамоватого, но, в сущности, доброго юношу.

– Жива, потому что Макс Виноградов деньги давал на лекарства. Я, когда институт бросил, подрабатывал у него ассистентом, – вместе снимали порнушку. Когда выяснилось, что я тоже заразился, он меня не прогнал. Может, я потому и живу, что пользовался импортягой разной. Мы с женой тонны всевозможных таблеток сожрали. Я понимал, что всё это в долг, но собирался вылечиться и начать зарабатывать, отдавать помаленьку. А Макс вдруг потребовал возврата всей суммы одномоментно. «И вот я здесь, под властью конвоира…» Который час? – Толян приподнялся на постели. – Без пяти двенадцать. Интересно, доживём ли до утра? Лену жаль, да и предков тоже. Они ведь так и не узнали, что я болен. Думают, что лишатся здорового сыночка, которому жить да жить. Успокоить бы их, да никак.

– Брось!

Оксана хотела, но не могла глотнуть виски. Она и сейчас не забывала, что находится при исполнении.

– Ты москвич?

– Ну, так! Набережная Новикова-Прибоя, у магазина «Легенда»; там живут мои родаки, сестра младшая. Если выйдешь отсюда, скажи им. Дескать, болен был Толян СПИДом, и потому ему не страшно оказалось умирать. Существовать без будущего куда противнее…

– Говори адрес! – Оксана обрадовалась неожиданной идее. – Все назовите адреса! Если выберусь, каждому напишу домой. Во всех подробностях объясню, как было дело…

– Улица Лётчика Пилютова…

Марьяна заговорила после того, как Оксана нацарапала в маленьком блокноте адрес Толяна и на всякий случай запомнила его наизусть. Назвав адрес родителей, Марьяна обмякла, будто сделала самое главное дело, ради которого жила на свете.

Кира была, как всегда, обстоятельна и сурова. Оксана боялась, что блокнот у неё найдут, а память подведёт. Тем более трудно было заминать что-то про Александровск-Сахалинский, где нужно было найти семью Цхаев, и потому попросила Киру повторить адрес ещё раз.

И в тот самый момент, когда Оксана спрятала блокнот глубоко под одежду, во дворе раздалась автоматная очередь. Погас фонарь под входом в дом, и залаяли собаки. Бревенчатое ветхое строение подпрыгнуло от грохнувшего взрыва, и с потолка посыпалась труха.

– Что там?! Кто это?..

Кира подбежала к окну, прижалась к стеклу носом, но ничего не смогла разглядеть в чернильной темноте. Молодой месяц ещё не родился, а звёзды были слишком далеки, и их свет не мог рассеять глухого мрака. От второго взрыва в их комнате вылетели стёкла, и немедленно внизу застрекотали автоматные очереди. За забором сорванными молодыми голосами ругались какие-то парни.

И Оксана поняла, что чудо свершилось.

* * *

– Менты, что ли?

Толян, держась за голову, подобрался к окну, которое белело облупившимися рамами и сверкало осколками стекла. Ветер носил по комнате снег, и на губах узников осели капельки. Они словно придали сил упавшим духом людям, и те почувствовали, что уже свободны. Вернее, почти свободы, и должны сделать даже невозможное, чтобы вырваться из плена.

– Они в шинелях, а не в камуфляже. С автоматами, с армейскими! – Толян от счастья сказочно прозрел. – Просто по двору бегают, как бы без цели. А охранник один в сугробе лежит, блин! Ещё двое где-то должны быть…

Толян заорал во всё горло что-то непонятное и торжествующее. Он принялся скакать по комнате, потрясаю над головой кулаками.