Искушение и разгром

Раздумывая, Сергей вышел в коридор. Комнатка дежурной была уже заперта. Вернувшись и заперев номер, Сергей спустился вниз в холл и спросил у скучавшей регистраторши, что такое Профсоюзная. Получив исчерпывающие объяснения, он вернулся к себе в номер. Городок, железнодорожная станция в нескольких километрах от Минска. Значит, она ездит на электричке, вокзал известен. Отнюдь не факт, что на железнодорожной платформе перехватить ее будет легче, чем в метро, но проверить надо обязательно. Чтобы спокойно все осмотреть и быть готовым к предположительному времени ее приезда, выехать надо сильно заранее. Поставив будильник на половину седьмого, Сергей погасил свет, быстро разобрал постель и лег. Боясь думать о завтрашнем дне, он закрыл глаза. В эти минуты он избегал даже думать о ней. Вспомнив накануне испытанный метод, он стал припоминать подробности принципиальных схем и, незаметно завязнув в них, неожиданно быстро уснул.

Утром, проснувшись много раньше звонка будильника и быстро собравшись, он вышел в бодрящую свежесть улицы. До вокзала метро шло напрямую. Протрясясь в относительно пустом вагоне, он поднялся наверх и, пропетляв в запутанном лабиринте переходов, вышел в здание вокзала. Расписание пригородных электричек висело в боковом зале, там же была и схема. Судя по ним, через Профсоюзную в интересовавший его интервал времени шла каждая вторая электричка. Электрички приходили к четырем разным платформам. Переписав время прибытия электричек и номера платформ и сунув листок в карман, выйдя из здания, он несколько раз торопливо прошелся вдоль платформ, осматривая место предстоящего барражирования. Все платформы имели стандартную ширину пять-шесть метров, стоя у рельсового тупика, можно было отчетливо видеть людей, идущих мимо, глубина толпы была небольшой. Оглянувшись, Сергей посмотрел на часы на фронтоне вокзала. Была уже половина восьмого, теоретически уже не так далек был момент, когда что-то могло произойти. Отгоняя всколыхнувшееся чувство надежды, он вновь прошелся вдоль платформ. Надежда ничего не значила, точно так же он вчера надеялся, что она ему позвонит. Вздрогнув от чувства пустоты при мысли, что он может никогда не увидеть ее, если все его поиски не дадут результата, он отогнал и это видение. Мысли его дернулись в будущее, на мгновенье он всерьез попытался прикинуть, сможет ли он после выполнения задания взять отпуск хотя бы на месяц, чтобы приехать сюда и разыскать ее. Возможно, для этого ему придется не караулить ее здесь, а поехать на Профсоюзную. Сколько времени нужно, чтобы разыскать человека в маленьком городке, – неделя, месяц, два? Возможно ли вообще разыскать девушку, зная ее только в лицо, не зная даже имени? Как можно ее разыскать – просто ходить по улицам, посещать людные места, рестораны, бары? Был и другой способ – она сказала, что работает аниматором, можно было получить сведения обо всех предприятиях в Минске, занимающихся такой деятельностью, и обойти их одно за другим, наверняка их должно быть не очень много. Но действительность богаче любых справочных данных, на секунду он до иллюзорности увидел, как он обходит все эти студии и усилия его встречают лишь пустоту. В сущности, и сегодняшнее его дежурство было ничем не обеспеченной попыткой. Она могла заболеть, могла остаться работать дома или, наоборот, вчера вечером заночевать где-нибудь в Минске – на то, чтобы не оказаться сегодня здесь, на этом месте, у нее могла быть тысяча различных причин. В сущности, вовсе не фактом было и то, что она действительно живет на Профсоюзной. На Профсоюзной могла жить какая-нибудь ее подруга, а она могла сказать это, просто чтобы иметь повод отцепиться от него и не давать ему телефон.

Понимая, что все это вполне реально, он взглянул в свой листок, отмечая путь, куда должна была прийти ближайшая электричка. Подойдя туда, он встал на наблюдательную точку, ожидая, когда поезд появится в дальнем конце пути. Поезд подошел через несколько минут, в хлынувшей мимо него не очень густой толпе не было, разумеется, никого, даже отдаленно похожего на нее. Следующие полтора часа он переходил от платформы к платформе, напряженно, стараясь ни на секунду не ослаблять внимания, просеивая взглядом спешившую мимо него все более густеющую массу людей. Один или два раза ему казалось, что он видит вдали какую-то женщину, похожую на нее; внутренне вздрагивая и уже зная, что ошибся, он вглядывался в нее, стараясь удостоверить непохожесть, как бы для очистки совести убедиться, что это точно была не она. Электрички шли одна за другой; каждый раз, ожидая, когда автоматические двери раздвинутся и вывалившаяся из них масса двинется ему навстречу, он ощущал остро-томящее чувство надежды; когда толпа проходила, это чувство спадало, чтобы с новой электричкой прихлынуть вновь. Время шло, стрелки на фронтоне миновали девять, наступал тот промежуток, когда она действительно могла прийти. Это был решающий момент, но, зная это, он, напротив, чем дальше, тем больше чувствовал какое-то охлаждение, понимая, что в силу законов самой жизни шансы его встретить ее сегодня были исчезающе малы. С каждой минутой он все яснее чувствовал это, стоя у платформы и уже почти по обязанности отслеживая идущих мимо него людей; он настраивал себя не надеяться зря, внутренне готовясь к тому, что сегодня ничего не случится, в глубине души убежденный, что рано или поздно он все равно найдет ее; он настраивал себя на длительный путь и длительные поиски, по опыту жизни зная, что нужна неустанная работа, чтобы вынудить обстоятельства сдаться, и никакие серьезные удачи не даются легко. Время перевалило за половину десятого. И тут, уже без прежней напряженной сосредоточенности наблюдая очередную толпу, он вдруг, не веря своим глазам, увидел ее. Это была она. Как-то иначе выглядящая, непохожая на ту, какой он запомнил ее по первой встрече, это была она, без всякого сомнения. Одетая в какое-то простенькое, скорее даже бедное платье на пуговицах, поверх которого была накинута выцветшая мохеровая кофта неопределенного цвета, в стоптанных остроносых туфлях, на этот раз на низком каблуке, которые делали ее как будто ниже и приземленней в движениях, она шла, все так же невидяще-сонно глядя перед собой, не интересуясь ничем вокруг, через плечо у нее висела все та же огромная черная сумка. В первую секунду рванувшись к ней, но тут же сдержав себя, он встал на ее пути, ожидая, когда она сама заметит его. Когда она была совсем близко, он сделал шаг вперед, чтобы наверняка попасть в поле ее зрения. Что-то почувствовав и подняв голову, она в самом деле увидела его. На секунду на ее лице отразилось что-то вроде непонимания. С мягко-сдержанной улыбкой, стараясь ничем не выдать своего волнения, он подошел к ней.

– Здравствуйте.

Остановившись, она без удивления, скорее с некоторым недоумением посмотрела на него.

– Здравствуйте.

– Едете на работу?

Она, опустив глаза, кивнула:

– Да.

Чувствуя, что не должен обнаруживать перед ней своего ожидания, он, поспешно оглянувшись на стоявшую электричку, словно извиняясь, улыбнулся ей снова.

– Я тут ждал, встречал товарища, должен был подвезти мне документы. Но он, видно, уже не приедет. Можно мне пройти с вами?

– Пожалуйста.

Они пошли рядом. Она шла, не глядя на него. Лихорадочно нащупывая ниточку разговора, он ищуще взглянул на нее:

– Интересно, мы дважды подряд встретились.

Секунду помедлив, казалось, раздумывая, она искоса бросила на него спокойно-сомневающийся взгляд.

– Да, дважды встретить одного и того же человека в городе…

– Я очень рад, что встретил вас.

Она, глядя себе под ноги, не ответила.

Молча пройдя несколько шагов и тревожась от ее молчания, Сергей, понимая, что должен это сказать, быстро взглянул на нее:

– Если вам неприятно мое общество, пожалуйста, скажите, я тут же уйду, я не буду вам навязываться.