– Вчера днем они подъехали к Серому дому, Ирина Закаблук вышла, а Людочка осталась в машине, – рассказала Людмила Николаевна. – Когда Ирина вернулась, ее уже не было.
– В полицию заявили?
– В тот же день.
– Отец ее прилетел, – вмешалась старуха. – А с ним еще один, энергичный такой парнишечка.
– Так… – Монгол вдруг понял, что опоздал, не успел защитить Дайнеку. Крестовский обманул его. Лицензия на убийство не залежалась. – Это несправедливо…
– Что вы сказали? – Людмила Николаевна с надеждой вгляделась в его лицо.
– Простите, мне трудно сейчас говорить. Я должен идти.
Монгол выскочил из квартиры и, не разбирая дороги, пошел прочь. Спустя несколько минут вспомнил, что машина осталась у дома, вернулся, сел за руль и резко тронулся с места.
Все недолгое время, что он ехал до железнодорожного вокзала, Монгол винил себя в смерти Дайнеки. Хорошо зная Крестовского, он не должен был ему доверять. Дайнеку не смогли найти в течение суток, и это говорило о многом.
Вытаскивая из камеры хранения сумку, он думал только об одном: отомстить, а потом, если придется, умереть. С гибелью Дайнеки его собственная жизнь потеряла всякий смысл. Он больше не дорожил ею.
В тот же день с помощью Воропая ему удалось сесть в самолет, зарегистрировавшись по чужому паспорту.
Впереди была Москва.
К полудню распогодилось. Вадим Николаевич Рак снял куртку и остался в одной футболке. Он сидел в своем любимом саду, под сенью зазеленевшей яблони. На столике перед ним лежал нераскрытый журнал, на обложке которого красовался он сам.
Рак был на удивление равнодушен к тому, что в солидном издании о нем напечатана огромная статья и хорошо отретушированный портрет помещен на обложку. Он склонился к Теодоро, который пригрелся у ног хозяина, и потрепал его за ухо.
– Что-то ты невеселый сегодня…
И действительно, пес выглядел неважно. Он безучастно смотрел перед собой, в его глазах появился характерный стеклянный блеск. Ветерок лениво перебирал вылинявшую рыжую шерсть.
– Лена… – хозяин негромко позвал жену, опасаясь потревожить занедужившую собаку.
– Слушаю… – Елена робела, как провинциальная школьница.
Вадим Николаевич внимательно посмотрел ей в глаза. Он чувствовал, с ней что-то происходит.
«