– Понятно.
Женщина расстегнула сумку, и на ковровую дорожку шлепнулись отороченные розовым пухом тапочки. Вслед за ними на свет было извлечено нечто ядовито-розовое, напоминавшее гофрированную балетную пачку.
У Монгола похолодела спина: это был пеньюар. Он лег на свое место, замер и сделал вид, что заснул. Окликнув его пару раз, Алена замолчала, но спустя полчаса до него долетел запах духов.
Пытаясь отвлечься, Монгол вспомнил вчерашний день, когда изменились все планы, и ему пришлось предпринять стремительный марш-бросок. Еще по дороге из Домодедова он понял: добром дело не кончится. Впрочем, выбора у него не было.
С Крестовским они встретились уже на перроне, под проливным дождем.
– Ты ведешь нечестную игру, – начал Монгол.
– Ну, извини… Он, – Крестовский поднял руку, указывая на небо, – меня не спросил, какую погоду на сегодня заказывать.
– Я не о том.
– Знаю, мы договорились, но это в последний раз.
– Последним был прошлый, – Монгол начинал заводиться.
Крестовский широко улыбнулся и, перекрикивая шум ветра, спросил:
– Что-то я не пойму. Тебе не нужны деньги? Делов-то на три копейки.
– Ты сам знаешь, о чем я. Мы не договаривались, что будет еще одно поручение.
– Короче, ты должен ее найти и забрать. Это главное. Второе поручение – мелочь, о которой не хочется говорить. Теперь – дуй в вагон. Связь по мобильному. Я пошел…
– Стой!
Крестовский замер:
– Ну что еще?
– Это – в последний раз, – негромко и членораздельно произнес Монгол.
Сквозь чудовищный ветер и шум дождя Крестовский расслышал каждое слово.
– А я о чем? Конечно, в последний, – заверил он.