Подвеска Кончиты

Сын коменданта, молодой офицер дон Луис Аргуэлло сообщил, что уже распорядился и снарядил на берег все что нужно, а также отправил депешу монтерейскому губернатору о прибытии российского корабля.

Садясь на коня, Резанов позволил себе еще раз взглянуть на Кончиту. Она будто ждала этого и ответила таким восторженным взглядом, что он еще долго чудился командору по дороге через песчаную долину к берегу моря.

По прибытии к шлюпке Резанов, Давыдов и Лансдорф увидели возле нее телегу, груженную мукой, овощами и фруктами. Рядом стояли бочки с водой, большая корзина с живыми курами и лежала стреноженная свинья.

Простившись с провожатыми, командор и его товарищи сели в шлюпку, и когда преодолели половину пути, навстречу им от «Юноны» отчалили две посудины, отправленные Хвостовым за долгожданной провизией.

Звездной ночью мичман Давыдов стоял у поручня по правому борту «Юноны» и смотрел на темный калифорнийский берег. Теплый ветер, напоенный ароматами трав и цветов, овевал его горячее лицо. Где-то там сейчас его идеал – девушка, укравшая влюбленное сердце.

Лансдорф в своей каюте, облачившись в потертый халат, писал в дневнике о комендантской дочке Марии Кончепчион Аргуэлло:

«Она полна жизни, веселая, живая, с яркими живыми глазами, невольно заставляющими любоваться ею и влюбляться в нее, с чудесными зубами, приятной выразительной внешностью, необыкновенной фигурой, не говоря уже о тысячах других положительных черт – и в то же время она имеет прекрасные манеры, простоту и полную безыскусственность».

Командор Николай Петрович Резанов допоздна сочинял донесение министру коммерции графу Румянцеву. Изложив свои злоключения, упомянул прошедшую встречу:

«Из прекрасных сестер коменданта донья Кончепчион слывет красотою Калифорнии, и так, Ваше Сиятельство, согласиться изволите, что за страдания наши мы довольно награждены были и время свое проводили весело. Простите, милостивый государь, что в столь серьезном письме вмешал я нечто романтическое…»

Глава 5

Поезд Москва – Красноярск, наши дни

– Сколько времени?

Дайнека взглянула на часы:

– Без четверти девять…

– Господи… Что же ты не разбудила меня? – Ирина вскочила с постели и приблизилась к зеркалу. – Да-а-а-а… – протянула она и мрачно уселась напротив Дайнеки. – Это не лицо. Это харя, – вытащив косметичку, припудрилась и стала красить ресницы. Придирчиво разглядывая себя в зеркальце, недовольно поморщилась.

Дайнека вспомнила, как непринужденно Ирина разговаривала с Шепетовым. А теперь она волновалась.

– Войдите, – отчетливо произнесла Ирина в ответ на вежливый стук в дверь. Еще недавно она крутилась у зеркала, а сейчас сидела с прямой спиной, эффектно выставив вперед красивые ноги.

Дайнека осталась в джинсах, а вместо футболки надела зеленую блузку. Знала – этот цвет подчеркивает изумрудный цвет ее глаз.

– Здравствуйте, – в дверях стоял Казачков. Он кивнул Ирине, а потом обратился к Дайнеке: – Будем знакомы, меня зовут Иван Данилыч.

Дайнека оглядела его: лет тридцати восьми, среднего роста, ухоженный и весьма импозантный. На нем был темно-синий костюм. В тон костюма – рубашка из плотного хлопка. Карие глаза Ивана Даниловича смотрели ласково, внимательно и, казалось, немного влюбленно. Любой, на ком останавливался этот взгляд, чувствовал себя центром вселенной. Что-то в этом роде на мгновение испытала и Дайнека.