– Ты доказываешь, а внутри рождается странное ощущение, похожее на недоверие себе самому: «А так ли уж я невиновен?
Казачкова будто подкинуло:
– О чем вы?! Бред какой-то несете!
– Да ну вас! Не сердитесь, голубчик, это я так, пошутил. – Кринберг энергично потер руки. – Люблю быть в гуще событий, в эти моменты особенно остро чувствуешь течение жизни. Обожаю всякие неприятности!
– Вы сумасшедший!
– В точку! – Кринберг понизил голос и наклонился к Казачкову. – На вас никогда не покушались?
– Что вы имеете в виду? – Иван Данилович застыл.
Кринберг поморщился и проговорил пакостным голосом:
– «Что имею, то и введу
Казачков побледнел:
– Подите прочь! Дьявол… – он забежал в купе и со стуком закрыл дверь.
Кринберг тотчас переключился на Дайнеку. Остановив на ней гипнотический взгляд, озорно подмигнул.
Дайнека отвернулась, но тут же встретилась глазами с черноволосой красавицей. Та вздрогнула, нервно запахнула шаль и припала к оконному стеклу, устремив невидящий взгляд в беспросветную темноту. Ее черные волосы были красиво забраны вверх и перевязаны золотистым шнурком.
В коридор вышли еще двое, кого Дайнека ни разу не видела, но догадалась – это люди из штаба Турусова. Он – невысокий мрачный мужчина с тяжелой нижней челюстью. На вид ему было около сорока. Она – до срока увядшая сухощавая блондинка лет тридцати восьми. В их позах чувствовалось осознание собственной неуместности. Они и дальше бы оставались в купе, но чрезвычайные обстоятельства вынудили их покинуть это убежище.
Женщина отделилась от своего спутника и проскользнула в дверь четвертого купе. Дайнека последовала за ней.
– Хорошо, что пришла, – увидев ее, воскликнула Ирина. – Знакомься: Рита Марцевич, политтехнолог из предвыборного штаба Турусова.
– Людмила.
– Очень приятно. Ирина сказала, что вы будете работать у нас.
– Если можно… – вежливо отозвалась Дайнека.
Рита достала сигареты. Не спрашивая разрешения, Ирина тут же вытянула из пачки одну. По очереди, склонившись над зажигалкой, обе женщины закурили.