— Если есть время, вечерком подъезжай. Покажу чего…
— Может, хватит х… страдать?! — грубо рявкнул в трубку Лев Карлович. — Ты вообще что о себе вообразила?
— Ну, как знаешь, — покорно согласилась Люба. — Дело хозяйское. Но смотри, надумаешь — приезжай. Я буду тебя ждать…
Приехал. Без всяких замыслов, просто для того, чтобы вразумить заигравшуюся любительницу доморощенных сценических постановок.
Беседовали на кухне, вполголоса — в зале уже ждала очередная жертва «студенческой реформы».
Люба, как обычно, благоухала крепким мускатным амбре, но мыслила на удивление трезво и здраво.
Сначала разобрали моральный аспект. На вполне сакраментальный для этой щекотливой ситуации вопрос: «Люба, как ты можешь?!!» — был получен не вполне логически обоснованный, но зато насквозь пропитанный высоким самопожертвованием ответ:
— Как женщина я труп, я это прекрасно понимаю. А хочется, чтобы я всегда была тебе полезной. Я тебе как собака верная буду служить, пока не сдохну! Ты — единственное светлое пятно в моей жизни… Если вот так смогу тебе угодить (кивок в сторону зала) — значит, буду делать так, и это для меня счастье…
Согласитесь: трогательно. Не каждому в жизни дано испытать такое отношение. За такое многое можно простить…
Потом разобрали практический аспект.
— Я тебе, родной мой, не шлюх вожу. А скромных чистых девушек, которые с голоду пухнут, но не идут на панель. За эти твои сто баксов она целую неделю может нормально питаться… Ну давай, отдадим её сутенёру! Пусть подставляет хачикам и получает за это жалкие гроши!
— Ой, не надо спекулировать! Мы всех «скромных и чистых» вот таким макаром не спасём…
— Всех — нет. Но самых лучших и достойных — можно попробовать. Для тебя, конечно, это мелочь… Но для некоторых бедных людей даже незначительная поддержка в самые голодные месяцы — очень большое дело. Так что эти девушки, когда выправятся да отучатся, будут тебе благодарны по гроб жизни…
— Погоди… А чего это ты — во множественном числе? Там что, уже другая?!
— Другая, но не хуже.
— Люба!!!
— Тихо, тихо, родной мой, не скандаль! Спокойнее, ты же у нас такой благоразумный…
— Ну, Люба…
— Ладно, ладно… Пошла я. Смотри, не обижай девочку…
Понимаю: для многих это будет пошло и низко, но… В общем, Лев Карлович очень быстро втянулся. Понравилось ему это дело — просто жуть!