Я Пилигрим

Распустив спираль ДНК и сравнив количество символов в учебниках с тем, что он видел в микроскопе, Дрэкс быстро понял: кто-то добавил специфический ген. Этому можно было найти только одно объяснение: вирус создавался с таким расчетом, чтобы вакцина против него была бессильна.

Если это сработало – а Дрэкс не видел причины, которая могла бы помешать, – создатель вируса имел в своем распоряжении самое эффективное средство убийства, которое когда-либо существовало в мире. Куда там до него нацистам, применявшим для истребления узников концлагерей «Циклон-Б»!

Ситуация явно была экстремальной. Инструкция предписывала в таком случае немедленно позвонить домой дежурному начальнику и доложить о своем открытии. Но Дрэкс не хотел этого делать. Черта с два он даст кому-нибудь из этих выскочек шанс занять место в истории института! Он знал, что обнаружение вируса оспы, имеющего силу бактериологического оружия, станет праздником для его руководителей.

Дрэкс напомнил себе, что весь институт до сих пор превозносит парней, отыскавших вирус Эбола у этой дурацкой обезьянки.

И он решил предпринять обходной маневр: поговорить со своей кузиной. Нельзя сказать, что Дрэкс сильно любил двоюродную сестру, но та была замужем за человеком, занимавшим должность помощника по особым вопросам в Совете национальной безопасности. Дрэкс про себя называл этого типа Лизоблюдом, за его умение подлизываться к начальству.

Связавшись с ним по телефону, Дрэкс не стал ничего объяснять, а сказал, что хотел бы поговорить с самым высокопоставленным представителем американской разведки, которому муж его кузины сумеет дозвониться поздно вечером в воскресенье. Лизоблюд рассмеялся и ответил, что так делать не принято: пусть лучше Дрэкс расскажет ему обо всем. А кстати: почему бы ему не обратиться к своим непосредственным начальникам? А они уже будут действовать согласно протоколу…

Но Дрэкса не устраивало такое промедление.

– Извини, – перебил он родственника. – Возможно, тебя беспокоит проблема секретности. Так вот, с нашей лабораторией можно связаться по надежно защищенной линии связи. Пусть кто-нибудь немедленно позвонит мне. Это дело государственной важности.

Дрэкс повесил трубку, не слушая возражений, и стал ждать. Уже много лет у него не было такого приподнятого настроения.

Именно эти слова – «дело государственной важности», – равно как и то обстоятельство, что двоюродный брат жены работал в секретной лаборатории биологической безопасности, убедили Лизоблюда позвонить заместителю директора Национального разведывательного управления, которого он хорошо знал: их сыновья-подростки играли в одной бейсбольной команде.

Заместитель директора набрал номер лаборатории Дрэкса и с нарастающим беспокойством выслушал от него информацию о куске материи, доставленном из Афганистана, и о новой разновидности вируса оспы.

– Учитывая панику, которую вызовет подобное сообщение, я хочу, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Поэтому решил обратиться прямо в верхние эшелоны власти, – пояснил Дрэкс.

Чиновник похвалил микробиолога за предусмотрительность, велел держать язык за зубами и не предпринимать никаких действий, пока он ему не позвонит. У заместителя директора, однако, тут же возникла одна серьезная проблема: как узнать, не лжет ли Дрэкс? Ведь одного ученого из Форт-Детрика уже подозревали в выращивании вируса сибирской язвы и рассылке его по почте нескольким американским сенаторам. Этот парень на линии засекреченной связи, конечно, говорил кошмарные вещи, но мог ли чиновник быть уверен, что этот чокнутый действительно работает в Форт-Детрике?

Замдиректора позвонил руководителю института, офицеру высокого ранга, который и сам был уважаемым ученым, и взял с него обещание хранить тайну, а потом изложил суть дела и попросил, а вернее – приказал немедленно отправиться в лабораторию и лично все перепроверить.

Через сорок минут, сидя у электронного микроскопа Дрэкса, руководитель института связался с высокопоставленным чиновником и подтвердил новость, которую тот опасался услышать. Теперь вся правительственная машина, охваченная паникой, заработала с полной нагрузкой. При этом лишь два человека в крупнейшем учреждении, занимающемся биологической безопасностью, которое, казалось, должно было находиться в эпицентре событий, знали, что на самом деле происходит. Итак, обходной маневр Дрэкса удался.

Случившееся стало для нас полной неожиданностью, но теперь правительство, по крайней мере, имело шанс сохранить все в тайне. Если бы Сарацин узнал, что на него идет охота, он либо моментально затаился бы, либо ускорил осуществление своих планов. Секретность имела в данном случае первостепенное значение, и ближайшие несколько часов должны были стать решающими…

Глава 44

Секрет не получил широкого распространения: к полуночи воскресенья только девять человек во всем мире, не считая Сарацина, знали правду. Очень скоро я стал десятым, хотя давным-давно распрощался со своим служебным значком.

Первые двое посвященных, Дрэкс и его начальник, работали в Научно-исследовательском институте инфекционных заболеваний, принадлежавшем военному ведомству. Третьим был заместитель директора Национального разведывательного управления. Убедившись в достоверности услышанного, он тут же позвонил своему непосредственному начальнику, который стал четвертым.

Директор Национального разведывательного управления никоим образом не был бесцветным бюрократом. Он сыграл определенную роль в истории широко раскинувшего свои сети разведывательного сообщества. В самом начале карьеры этот человек анализировал сделанные с самолетов снимки советских военных объектов, а затем участвовал в тайных операциях ЦРУ. Благодаря темной истории точечных ликвидаций, которыми занимался его отдел, а также репутации человека с самым тихим голосом среди всех государственных служащих, когда-либо работавших в Вашингтоне, он получил прозвище Шепчущая Смерть, сопровождавшее его до конца карьеры. Но чаще директора Национального разведывательного управления называли просто Шептуном.