Одинцов вышел из квартиры Беляковых, поднялся к себе. В прихожей сорвал галстук, сбросил на пол дорогой пиджак, рванул сорочку так, что пуговицы разлетелись в разные стороны.
Прошел на кухню, достал из холодильника начатую бутылку водки. Выпил прямо из горлышка. Бросил пустую тару в мусорное ведро, присел на стул, прикурил сигарету. Вот и посватался. На что надеялся? На то, что одинокая женщина бросится к нему на шею, стоит позвать? Идиот! Надо было как-то по-другому, поделикатнее. А как поделикатнее, если он за годы своего одиночества совершенно разучился обращаться с женщинами? А теперь что? Теперь ничего. Завтра же закончить здесь все дела – и в Москву, к Каштанову. Все равно он тут жить не сможет.
Выкурив две сигареты подряд, он решил пойти в магазин, купить еще водки. Знал, что легче станет только на какое-то время, потом будет еще хуже, но хоть на какое-то время душа перестанет ныть.
Он переоделся в простые джинсы и рубашку, костюм так и остался валяться на полу вместе с порванной сорочкой, развязанным галстуком и разбросанными по углам прихожей новыми туфлями. Выходя из квартиры, захватил ключи от «семерки». Поднялся на четвертый этаж, позвонил в квартиру пенсионера-сантехника. Тот открыл не сразу. Открыв, удивился:
– Сосед? Что-то я тебя дня три не видел. Отдыхал где-нибудь за городом?
– Типа того, Григорий Васильевич.
– Рыбачил?
– Было дело.
– На реке или на озерах?
– На реке, но это неважно.
– Как неважно, я сам собрался на рыбалку съездить.
– Клевало плохо. Правда, одного жирного сазана поймал.
– Значит, на реку, а пришел-то чего? Или опять помощь нужна?
– Нет, – ответил Одинцов. – Вы мою «семерку» видели?
– Конечно.
– Права у вас есть?
– Нет. Зачем они мне?
– Все равно, держите. – Одинцов протянул сантехнику ключи от «семерки».
– Чего это? – удивился Скрябин.
– Ключи от машины. Она теперь ваша.