– Нет, но это мог видеть Петруша.
Белов удивленно посмотрел на бармена и уточнил:
– Что еще за Петруша?
– Да алкаш из деревни. Он здесь постоянно отирается. Поднести что-нибудь поможет, подмести стоянку, протереть лобовое стекло, в общем, на подхвате. Мы ему за работу наливаем немного, или он покупает водку сам, когда подкалымить на стоянке удается.
– Этот Петруша и сейчас здесь?
– Тут где-то. Наверное, в тени, в кустах спит. У него там что-то типа лежбища. Иногда так наработается, что до утра остается. Когда тепло, конечно.
– И где это лежбище?
– Как выйдете, справа. Там кусты. Он сразу за ними должен быть, если в деревню не подался. Хотя нет, туда он сейчас не пойдет. Уже выпил граммов сто, и ему хватило. Болеет. Будет вечера ждать.
– О нашем разговоре…
Бармен поднял руки, словно сдаваясь на милость победителя.
– Да-да, никому ни слова. Я все прекрасно понимаю.
– Фамилия, имя, отчество Петруши?
– Не поверите, не знаю. Сколько помню, его всегда Петрушей звали.
– Понятно.
Белов забрал бутылки с водой, вернулся к машине, бросил покупку на заднее сиденье и прошел к «Рено», стоящему на выезде.
Давыдов открыл дверку пассажира и спросил:
– Что тут, Николай Андреевич?
– Была в этом кафе Удалова. В понедельник, одиннадцатого августа. Бармен ее вспомнил.
– А Градоверов?
– Она одна заходила, минералку купила, нервничала, торопилась.