Справа, через дом, жила одна доисторическая старуха, которая то и дело лорнировала Жору, ехидно усмехаясь, на вопросы отвечала невпопад и была явно не в себе. Как она жила на даче одна, чем питалась — так и осталось для Жоры большой загадкой.
Чуть наискосок от дачи Ермоловой проживала крестьянская семья Кличковых. У них было, как говорится, семеро по лавкам. И им было явно не до соседей. Правда, старший из детей, пацан лет шести-семи, сказал, что видел мужиков и две подводы, отъезжающие от дачи барыни (так звали Марию Николаевну Ермолову Кличковы да и, наверное, все остальные соседи народной артистки), но описать мужиков не смог: было уже темно. Эти две подводы и мужиков, едущих попарно в сторону Дмитровского шоссе, видела и Марфа Колюжная, что проживала через три дома от дачи Ермоловой. Вечером она снимала белье во дворе, когда мимо нее в сторону Дмитровского шоссе проехали две подводы с мужиками. Подводы были доверху груженные. Что было на них, Марфа не видела, поскольку то, что везли мужики, было прикрыто рогожею.
Больше Жора ничего путного не узнал и уехал. А Угрюмова осталась на даче наводить порядок.
По приезде в управление Григорий Стрельцов застал в комнате бригады Бахматова и Осипова.
— Где ты пропадал, Стрельцов? Обыскались мы тебя, — произнес Бахматов недовольно. — Нас всего трое, а дел — и десяти человек мало будет. А тебя носит невесть где…
— Почему это невесть где, — немного обиженно сказал Георгий. — Я ведь дежурному доложился, что во Владыкино поеду.
— А чего тебе там делать-то, в этом Владыкине? — удивленно спросил Бахматов, переглянувшись с Осиповым. — Свежим воздухом, что ли, решил подышать?
— Вооруженное ограбление, товарищ Бахматов, — придав голосу официальный тон, произнес Стрельцов. — Сегодня я принял заявление от гражданки Угрюмовой о разбойном нападении банды из четырех человек на дачу народной артистки республики актрисы Ермоловой и причинении угрозы жизни самой гражданке Угрюмовой.
— То есть ты открыл уголовное дело, — без всякой вопросительной интонации произнес Бахматов.
— Да, открыл, — с некоторым вызовом ответил Жора. — В ваше отсутствие принял заявление и снял допрос с гражданки Угрюмовой как свидетельницы происшествия.
— И протокол допроса составил? — весело спросил Николай Осипов.
— Конечно, как же без него? — отозвался Стрельцов. — Все, как учили на курсах уголовного розыска.
В доказательство своих слов он достал из ящика стола папку с тесемками и надписью «
— Ну, коли ты принял заявление и допросил свидетельницу, тебе это дело и вести, — сказал Бахматов. — Докладывай, что тебе известно…
Леонид Лаврентьевич сел за свой стол и устремил взор на Георгия. Осипов сделал то же самое.
— Мне удалось выяснить следующие обстоятельства, — начал Жора. — Вчера вечером на дачу народной артистки республики гражданки Ермоловой ворвались четверо вооруженных людей. Угрожая револьвером, они принудили гражданку Александру Александровну Угрюмову оставаться на месте и вынесли с дачи все ценное, что только можно было унести, включая продукты питания и столовые приборы…
— Ты записал, что бандиты вынесли с дачи? — быстро спросил Леонид Лаврентьевич.
— Так точно, все записал. — С этими словами Стрельцов полез во внутренний карман и достал несколько исписанных листков. — Опись похищенного имущества с дачи Ермоловой прилагается… — Он вложил листки в папку и продолжил: — Похищенное с дачи Ермоловой преступники вывезли на двух подводах. Согласно опросу свидетелей, подводы проследовали в сторону Дмитровского шоссе.
— А эта Угрюмова бандитов описала? — спросил Коля Осипов. — Или они грабили в масках?
— Никаких масок не было, — ответил Жора. — Бандиты не скрывали своих лиц, действовали нагло и, надо полагать, не впервые. Свидетельнице удалось разглядеть двоих из них. Первый — главарь. Роста ниже среднего, пухлый и круглолицый. Возраст, как сказала свидетельница, «немного за тридцать». Никаких особых примет, кроме того что у него были глаза, похожие на рыбьи…