На отрез шинельного сукна покупатель на Смоленском рынке нашелся сразу. Это был чернявый мужик лет тридцати, вертлявый и шустрый. Немного поторговавшись и сбив малость цену, он купил у Комарова отрез и, уже собираясь уходить, поинтересовался:
— А не будет у тебя еще такого сукна?
— Есть, — неожиданно для себя ответил Комаров.
— И сколь? — заинтересованно спросил чернявый, мгновенно передумав уходить.
— Еще пять таких отрезов дома лежат, — сказал Комаров и посмотрел чернявому в глаза.
— Они что, тоже навозом воняют? — беззлобно усмехнулся тот.
— А ты что, понюхать хочешь? — усмехнулся в ответ Василий.
— Ну, понюхать не понюхать, а посмотреть не мешало бы, — изрек чернявый и выжидающе глянул на него. — Авось сторгуемся… Отрезы-то у тебя где схоронены?
— Да дома.
— Так можно глянуть-то?
— Отчего же нельзя, можно, — сказал Комаров. И добавил: — А коли приглянется, купишь, что ль?
— Может, и куплю.
— А деньги-то есть? — покосился на него Василий. — А то запросто так показывать каждому мануфактуру мне нет никакого интересу.
— Есть, есть, — заверил его чернявый и для убедительности похлопал себя по карману штанов. — Поехали давай, — уселся он на подводу.
— А поехали, — согласился Комаров.
Покуда добирались до Шаболовки, перекинулись парой фраз. А потом Василий как бы невзначай спросил:
— А зачем тебе столько сукна шинельного понадобилось? Шинели будешь шить на продажу?
— Не, шинели шить не буду, — засмеялся чернявый.
— А на кой тогда тебе столько сукна?
— Да я на деревню сукно это свезу, там на зерно обменяю или муку. С мануфактурой нынче в деревнях полный швах, так что зерна или муки деревенские за нее не пожалеют, сполна отвалят. А потом обратно поеду. В Москву. Здесь за зерно или муку много денег да разного добра выручить можно. Много больше, нежели за твое сукно. Так что, дядя, серьезная может получиться выгода…