— Да, — сказал Казакис, — я читал, что еще в самом начале зарождения христианства существовал знаменитый еретик Арий, который подметил противоречие в главном символе веры. Арий исходил из того, что если Христос родился, то это произошло в некоторый момент. Значит, он возник из небытия, был создан, сотворен. Но если сотворен — следовательно, не вечен, то есть не Бог, а лишь его творение, пускай и самое идеальное.
— Вот-вот, — подхватил Франичек. — Недаром рассуждения Ария объявлены самой зловредной ересью. Едва возникло и успело закрепиться христианство, как появились инакомыслящие. Уже в 157 году выступил с поправками к христианству Монтан, основатель движения монтанистов, к которому примкнул и крупнейший римский писатель-христианин Тертуллиан. В созданной им. «Церковной истории» Евсевий пишет, что монтанисты проповедовали аскетизм, отрицали епископат, требовали закрепить за женщинами право на допущение их в ряды священников и опирались прежде всего на «бедных сирот и вдов».
— И все-таки интересно, — заметил Арвид, — что увидел в открытии Петерса профессор Маркерт…
— Нам этого уже никогда не узнать, — сказал Франичек. — И все-таки мне не верится, что аспирант Петерс — убийца.
— Да, вы, можете быть, и правы, Вацлав Матисович. Но факты, собранные Кравченко, трудно опровергнуть. Валдемар Петерс исчез. Почему и как это случилось?
— Верно. И пока его не обнаружат, этот факт — суть краеугольный камень в построениях Федора Гавриловича. Мне же кажется, что в данном событии, я имею в виду убийство Маркерта, имеет место быть карма.
— Карма? — переспросил Казакис.
— Да. Карма — это учение о возмездии в индуизме. Индуисты считают, что совокупность всех поступков человека в этой жизни предопределяет пути его будущих перевоплощений. Это уже относится к пунарджанме — учению о переселении душ. Считается, что каждому живому существу назначен бесконечный ряд последовательных перерождений из одной смертной формы в другую. Скажите, Арвид Карлович, не случалось ли вам вдруг ощутить, что вот эта ситуация, какая-то сцена, которая разыгралась перед вами в эту минуту, была вами уже пережита, уже увидена ранее?
— Бывало, — сказал Казакис. — И не раз. Я всегда дивился подобному явлению. Будто раньше видел все это во сне…
— Современная наука пока не может объяснить, как и почему это происходит. Ну, а различные спекулянты от науки, любители сенсаций поспешили зачислить явление в разряд тех, которые якобы доказывают, что все это — свидетельство вашей памяти о времени, когда вы были воплощены в другое обличье.
— Все это любопытно, Вацлав Матисович, но какое отношение имеет к убийству профессора Маркерта?
— Когда я произнес слово «карма», то вспомнил о целом ряде обличий, которые сменил покойный профессор. Разумеется, религиозный смысл слова «карма» здесь ни при чем. Но если разложить деяния Маркерта на житейский лад и применить к нему карму в светском значении, то нетрудно заключить, что смерть его — плата за те превращения, которым он неистово подвергал собственную личность. А ведь главный смысл человеческого существования — быть самим собой.
— Другими словами, вы хотите сказать, что ему отомстили те, чью веру он оставлял?
— А разве вы не можете предположить этого, Арвид Карлович?
— Отчего же, могу… Но пока нет никаких данных для выдвижения подобной версии.
— Конечно, я дилетант, но бывает, что версию выдвигают, основываясь только на логических умозаключениях. Не так ли?
— Так… Но почему же вы не сказали сегодня на совещании об этом?
— Ах, Арвид Карлович! Понимаете, я действительно люблю следственное дело, и у меня, признаюсь вам, целый шкаф детективной литературы, который я держу закрытым, чтоб гости не улыбались, обнаружив мою слабость. И я отлично вижу, каким кажусь вам смешным, когда пытаюсь вмешиваться в дела оперативных работников. Все это мне очень хорошо видно. Но удержаться трудно… Вот порой и вяжусь к профессионалам с любительскими советами. Только когда-нибудь необходимо и сдерживаться, правда? Вот и сейчас… Скажи я об этом на совещании, вы первый бы вышутили меня. А так я имел сейчас возможность убедить вас без особых усилий. Согласны?
— Согласен, Вацлав Матисович. Вы натолкнули меня на любопытные обобщения.
— Ищите причину в жизни самого Маркерта. Она была у него сложна и противоречива. И где-то, в неких причудливых переплетениях ее, лежит ответ на вопросы, кто и почему убил профессора. А теперь к дьяволу дела! Давайте выпьем этот женьшень без всякого кофе. Давайте выпьем за тех, кто в море, и да пусть прозябают на земле разнесчастные и скучные Джеки-Потрошители!
ebooksa