Неожиданно личико Яны скривилось, и девушка со всего размаху хлестнула себя по щеке. Глеб вскочил и едва успел поймать маленькие, но сильные руки, а не то бы ассистентка нанесла себе еще какой-нибудь вред.
– Яна, что вы делаете?!
– Какая же я дура! – глядя в стену сухими горящими глазами, тихо произнесла Казимирова. – Я думала, он и вправду в меня влюбился. Как будто в меня можно влюбиться…
– Ну что вы, Яна! Вы молодая девушка… – забормотал Глеб. За долгую жизнь он так и не научился справляться с женскими слезами и истериками. Его бывшая жена Людмила никогда в жизни не повысила голоса, а при серьезных неприятностях принимала две таблетки снотворного и ложилась в постель, рассудительно приводя пословицу про то, что утро вечера мудренее.
Но Яна не плакала – она просто добивала саму себя тихими словами:
– Я – молодая уродина. Пройдет еще лет десять – и я стану старой уродиной. Как Баба-Яга. Тогда, может быть, будет легче… Молодой уродиной быть трудно, а к старой все снисходительны – что с нее взять… Пустите меня, Глеб Аркадьевич!
Звоницкий разжал руки. Яна всхлипнула и скрылась в бытовке. Плачет, наверное… Разумеется, девушке обидно. Такой удар по самолюбию! Хорошо, что девочка по природе боец. Какая-нибудь нежная барышня после такого вполне могла бы наложить на себя руки, а Яна – нет, она не такая… кстати, а что она так долго делает в пустой комнате?
Звоницкий забеспокоился и уже собирался деликатно постучать, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась Яна. Светлые локоны девушки были безжалостно, под корень обрезаны. Оставшиеся волосы напоминали цыплячий пух. Короткая стрижка подчеркивала длинный нос и большой рот девушки, уши топорщились, а шея казалась трогательно тоненькой и беззащитной. В руке девушка держала ножницы. Глаза ее были абсолютно сухими.
– Яна, ну зачем вы так! – с жалостью глядя на ассистентку, ахнул Глеб.
– Не переживайте, Глеб Аркадьевич! – хриплым голосом сказала Яна. – Я же уже не переживаю… Волосы – не уши, отрастут. А это так, напоминание самой себе. Чтобы усвоить урок и не быть больше такой дурой… Завтра я еще в рыжий цвет перекрашусь!
– Это еще зачем?!
– Ну, будет такой… типа, стоп-сигнал. «Не влезай, убьет!» Понимаете?
Глеб искренне не понимал.
– Все равно меня никто больше никогда не полюбит… – горько пожаловалась девушка.
Звоницкому стало смешно. Он вспомнил себя в юности. Какими громадными казались ему тогда горести, о которых он сейчас и вспомнить не мог, в чем же они заключались. Следовало завершить разговор какой-нибудь банальностью – из тех, что помогают переносить жизненные невзгоды.
– Говорите, не полюбит? Это еще бабушка надвое сказала!
– Глеб Аркадьевич! Что с вами? Вы в порядке?
Голос ассистентки доносился как сквозь вату. Наконец Глеб покачал головой и заявил:
– Яна, вы – гений!
– Правда?! А я и не знала, – фыркнула ассистентка. К ней постепенно возвращалось самообладание. – А что за бабушка? Ну, которая надвое сказала? Почему это вас так… потрясло?
ebooksa