— Это я, Лев. Не шумите.
Они расслабились. Лев убрал руки, которыми зажимал им рты, и почувствовал, как они сели на постели. Лев ощутил руки матери на своем лице. Ничего не видя в темноте, она отыскала его. Пальцы ее замерли, когда она почувствовал его слезы. Он расслышал ее голос, прозвучавший едва слышным шепотом:
— Лев…
Рука отца присоединилась к материнской руке. Лев прижал их к своему лицу. Он поклялся беречь их и защищать и не сдержал слова. У него хватило сил лишь прошептать:
— Простите меня…
Его отец ответил:
— Тебе не за что просить прощения. Если бы не ты, мы прожили бы в таких условиях всю жизнь.
Мать перебила его. Очевидно, ей о многом хотелось расспросить сына.
— Мы думали, что ты погиб. Нам сказали, что вас обоих арестовали.
— Вас обманули. Нас сослали на поселение в Вольск. Меня понизили в должности, а не арестовали. Теперь я работаю в милиции. Я много писал, надеясь, что мои письма перешлют вам, но, очевидно, их перехватывали и уничтожали.
Дети на соседней постели зашевелились, и кровать пронзительно заскрипела. Все мгновенно замолчали. Лев выжидал, пока вновь не услышал ровное, спокойное детское дыхание.
— Раиса пришла со мной.
Он направил их руки к ней. Они обнялись, все вчетвером. Его мать спросила:
— Ребенок?
— Нет.
Лев поспешно добавил, не желая омрачать встречу:
— Выкидыш.
Раиса заговорила вновь, и голос ее дрогнул от сдерживаемых чувств:
— Простите меня.
— Ты ни в чем не виновата.