— Войдите.
На пороге вытянулся по стойке «смирно» румяный и запыхавшийся молодой офицер, протягивая ему листок бумаги. Василий жестом показал, что он может войти.
«…Завод “Ростсельмаш”. Отдел кадров. Двое сотрудников подверглись нападению, личные дела украдены».
Василий рывком поднялся на ноги.
— Он здесь.
Они стояли бок о бок, в пятидесяти шагах от входной двери. Лев искоса посмотрел на жену. Она не подозревала о том душевном расстройстве, в котором он пребывал. От возбуждения у него кружилась голова, как будто он принял наркотик. Какая-то часть его надеялась, что наваждение рассеется, что к нему вернется здравый смысл, что всему происходящему найдется другое объяснение и что он не будет стоять перед домом, принадлежащим его младшему брату.
Именно так звали его младшего брата.
А так звали его самого, пока он не отбросил свое детское имя подобно тому, как рептилия сбрасывает кожу. Маленькая фотография на анкете подтвердила, что это действительно был Андрей. Черты лица остались прежними, и казалось, что на лице у брата навеки застыло обиженное и потерянное выражение. Очки, правда, были новыми. Но именно поэтому он был таким неуклюжим — из-за своей близорукости. Его застенчивый и неловкий младший братишка — убийца по меньшей мере 44 детей. Это казалось полнейшей бессмыслицей и одновременно имело некий сакральный смысл: петля, пережеванная кора, охота. Вынужденный вновь перенестись в прошлое, о котором он постарался забыть навсегда, Лев вспоминал, как учил младшего брата ставить силки и как советовал ему грызть кору деревьев, чтобы притупить чувство голода. Неужели эти уроки стали чем-то вроде шаблона для совершения жестоких безумств? Почему Лев не замечал этого ужасающего сходства раньше? Впрочем, было бы нелепо ожидать от него подобной проницательности. Наверняка многим детям преподавали аналогичные уроки и учили их охотиться. И при виде жертвы Лев не подмечал столь существенных деталей. Или все-таки подмечал? Сам ли он выбрал этот путь или это путь выбрал его? Не потому ли он оказался втянутым в расследование, когда у него были все основания сделать вид, что это его не касается?
Впервые увидев фамилию брата, напечатанную черным по белому на листе бумаги, он даже сел от неожиданности, чтобы прийти в себя, а потом стал проверять и перепроверять места и даты. Он пребывал в глубоком шоке, совершенно забыв о грозящей ему опасности. И только заметив, как бухгалтер бочком подбирается к телефону, он заставил себя встряхнуться. Привязав бухгалтера к стулу, он оборвал шнур телефона и запер обоих мужчин в кабинете, предварительно всунув каждому в рот кляп. Ему надо как можно скорее убираться отсюда. Ему надо взять себя в руки. Но, шагая по коридору, Лев вдруг понял, что даже не может идти прямо и что его шатает из стороны в сторону. Выбравшись наружу в полном смятении, еще не осознав до конца, что мир вокруг встал с ног на голову, он автоматически повернул к главной проходной, слишком поздно сообразив, что намного безопаснее было бы вернуться тем же путем, каким он пришел сюда. Но он уже не мог повернуть назад; охрана заметила его. Он должен пройти мимо них. По спине у него потекли струйки холодного пота. Однако караульные беспрепятственно пропустили его. Сев в такси, он назвал водителю адрес и попросил того поспешить. Его била дрожь, и он никак не мог унять ее. Он смотрел, как Раиса читает личное дело. Она уже знала историю его брата, знала, как его зовут, но до сих пор не видела полного имени. Он наблюдал за ее реакцией, пока она внимательно изучала бумаги. Она ни о чем не догадывалась и не смогла сложить вместе два и два. Откуда? Он ведь так и не нашел в себе сил рассказать ей все.
Узнать, сколько людей находится в доме брата, не было никакой возможности. Остальные его обитатели представляли собой большую проблему. Они почти наверняка не подозревали о второй, скрытой натуре этого человека, нет — убийцы; не подозревали о совершенных им преступлениях — отчасти поэтому он не убивал вблизи своего дома. Его брат жил двойной жизнью, жизнью примерного семьянина и жизнью кровавого убийцы — точно так же, как и в душе Льва уживались два разных человека: мальчик, каким он был, и тот, кем он стал. Лев тряхнул головой — он должен сосредоточиться. Он пришел сюда, чтобы убить этого человека. И вопрос теперь звучал следующим образом: как пробраться незамеченным мимо остальных обитателей дома? Ни у него, ни у Раисы не было пистолета. Раиса ощутила его колебания и спросила:
— Что тебя беспокоит?
— Другие жильцы этого дома.
— Ты видел лицо этого человека. Мы оба видели его фотографию. Ты можешь проникнуть внутрь и убить его во сне.
— Я не могу этого сделать.
— Лев, он не заслуживает большего.
— Я должен быть уверен. Мне надо поговорить с ним.
— Он будет все отрицать. Чем дольше ты станешь с ним разговаривать, тем труднее тебе будет убить его.
— Может быть, ты и права. Но я не стану убивать его во сне.
ebooksa