Вирусократия

– Пустите! – стараясь не привлекать ничьего внимания, сказала проводница.

– Ой-ой-ой, какие мы недотроги, – промычал солдат, не выпуская девушку из объятий. И попробовал опустить руки ниже и назад.

– Я милицию вызову, – повысив голос, предупредила Клавдия.

Двое собутыльников десантника весело щерились, выглядывая из купе, и всем своим видом давали понять, что одобряют своего «смелого» сослуживца.

– А не надо, милая, милицию, он сам сейчас отпустит, – произнёс невысокий худощавый мужчина из восьмого купе. Он как раз выглянул в коридор и теперь, прикрыв за собой дверцу, неспешной походкой шёл в их сторону.

– Ты бы, батя, не лез, а то я, хотя и не бью стариков, – с наглой ухмылкой процедил сквозь зубы солдат, – но для тебя могу сделать исключение.

– Форму не позорь, служивый, – спокойным голосом произнёс мужчина. – Тебе страна её не для того давала, чтобы ты девушек лапал. Или ты только на это способен? А голова у тебя только для того, чтобы берет носить?

– Да я тебя за такие слова… – отпустив проводницу, возмутился пьяный солдат. – Ты кто такой вообще?

– А я и есть та страна, которую ты защищать должен, а не унижать, – уже строже сказал мужчина.

– Да пошёл ты, – солдат выругался и опять повернулся к Клавдии.

Та, немного успокоившись, официальным голосом произнесла: «Товарищ пассажир пройдите, пожалуйста, в своё купе и прекратите безобразничать. Вы нарушаете правила проезда в поездах дальнего следования».

– Пойду, тока с тобой, красавица, – опять протянул руки к девушке солдат.

– Вижу, хороших слов ты, парень, не понимаешь, – негромко окрикнул мужчина. – А ну оставь девчонку в покое! А то и я не посмотрю на то, что молодых обычно не бью.

– Ну, ты, блин, достал, – взвизгнул разгорячённый алкоголем солдат и рванулся в сторону говорившего. Тот вместо того, чтобы скрыться в купе, лишь улыбнулся и спокойно достал из кармана десятирублевую монетку. Когда озверевший десантник был уже метрах в двух от него, спокойно произнёс:

– Притормози-ка, сынок! Охолонь немного!

И гораздо тише, так, что услышал лишь нападавший, свистяще-шипяще добавил:

– Ит-ремс ай-сий-об!

И, несмотря на спокойный тон, которым были сказаны эти немудрёные, за исключением последнего, слова, даже потерявший рассудок десантник ощутил ту внутреннюю силу и уверенность, с которой они были произнесены. И остановился.

А странный мужик, ещё раз улыбнувшись, поднял зажатый между большим, указательным и средним пальцами правой руки монету на уровень груди и сказал:

– Вот я тебе фокус покажу, а ты попробуй повторить. Может, и желание драться отпадёт.