Земля Обетованная

22
18
20
22
24
26
28
30

– Где Дасти Иванс?

– Моя нога! – Мужчина дергался из стороны в сторону; на бледном как мел лице блестели капельки пота. – Господи, как больно!

– Иванс. Где?

За стеной послышался скрип, затем удар. Перепрыгнув мужчину и лужу крови под ним, Купер ворвался в кухню. Дверь наружу была распахнута. Купер промчался через дверной проем на задний дворик. Кусты роз, все в шипах, но без единого цветка, крошечное строение для хранения инструментов, стол для пикника, мангал… Дворик обрамлял забор футов девяти высотой, и через него как раз сейчас перелезал Дасти Иванс. Купер схватил его за ноги и с силой рванул вниз.

Мастерски приземлившись на ноги, Иванс немедленно оказался готовым к драке – шесть футов и два дюйма закаленной кулачными боями в барах плоти. В руке у Купера по-прежнему был пистолет, но пуля вполне могла бы привести к непредсказуемым последствиям. Торопиться не стоило. Зато Иванс не заставил себя ждать: сделав ложный финт, молниеносно ударил по корпусу. Купер самую толику отступил в сторону и нанес удар рукояткой пистолета в шею. Иванс осел, будто из тела разом извлекли все кости. А когда очухался, руки его уже были скованы наручниками за спиной.

– Привет! – Купер с силой ткнул поверженного противника в бедро кулаком.

– О черт!

– Именно.

Ухватив Иванса за воротник, Купер поволок его за собой. В кухне явственно пахло пороховой гарью. Без церемоний протащив через нее пленника, Купер втолкнул его в столовую.

На полу, зажав ладонями рану, лежал стрелок.

– О господи, господи! – стонал он.

Не обращая внимания на раненого, Купер перевел глаза на Куина, который стоял, тяжело привалившись спиной к стене. В одной руке он держал пистолет, другую прижимал к груди.

– Бобби?

– Он самый, – процедил сквозь зубы Куин. – Собственной персоной.

– Броник не пробит?

– Выдержал. Хотя по крайней мере одно ребро сломано.

– И куртке твоей теперь самое место на помойке.

Куин засмеялся было, но тут же вздрогнул от боли:

– Кончай меня смешить, Куп.

Действие адреналина прекращалось, и конечности Купера приобрели вполне уже ощутимую ватную неподатливость. Он сунул «беретту» в кобуру и глубоко вздохнул: