Ветер

- Связь неустойчивая, скорее всего из-за грязной атмосферы. - Предупредил вахтенный офицер.

- Да пес с ней, с атмосферой. Что они сказали? - Почти крича, спросил командир.

- Я сейчас, я записал, они несколько раз повторили. - Офицер взял со столика листок и волнуясь, начать читать. - Всем, кто выжил и имеет возможность слышать нас, знайте, что катастрофа постигла всю планету. Мы видели, как все начиналось, но очень скоро атмосфера скрыла от нас происходящее. Связь с центром управления прервалась сразу, как фронт достиг его. По нашим данным скорость ветра достигала тысячи километров в час, и более. Мы ослеплены и не знаем, что происходит на земле. Всем, кто имеет возможность радиосвязи, ответьте. Каждые сорок пять минут, мы находимся над вами. До связи. А потом на английском еще было. - Офицер положил листок, боясь взглянуть в глаза командира.

Татарчук присел. Взгляд его блуждал. Ладонь полировала лысину.

- Вот значит как..., все-таки, вон как получилось..., по всей планете. - Он перевел взгляд на команду. - Всем отдыхать, до особого распоряжения. Свободны! - Затем перевернулся к связисту. - Сделаешь нам связь с космосом?

- Так, точно товарищ капитан первого ранга.

- Хорошо, хорошо. - Произнес он автоматически. - Вот дела.

Терехину вдруг стало тесно внутри подлодки. Он почувствовал приступы клаустрофобии. Низкий потолок, теснота отсеков и пустота внутри себя, вытолкнули его на палубу. Хотелось уединиться, никого не видеть и не слышать. Виктор прошел к самому носу судна. Взгляд его смотрел в никуда, потому что мыслями он был далеко от этого места. Капитан Терехин был дома, с женой и дочерью. Его нос уловил в воздухе знакомые ароматы дома, разошедшиеся теплом по сердцу. Это была работа сознания, подыгрывающая желанию человека. Терехин в этот момент думал только о том, чтобы бросить этот ставший ненужным поход и вернуться домой, чтобы узнать судьбу близких.

Тут он был не одинок. Каждый член экипажа подлодки «Пересвет» оставил дома кого-нибудь и переживал за их судьбу. По всем раскладам следовало повернуть назад, ибо то, ради чего задумывался этот поход, потеряло смысл. Если Татарчук вовремя не примет это решение, Виктор решил убедить его в разумности возвращения домой. Вряд ли Америке сейчас будет до конфронтации, как и России.

Непривычный свет раздражал глаза даже сквозь веки, Егор отвернулся от него и напоролся ребрами на камень. Вскрикнув от боли, он проснулся и открыл глаза. И тут же закрыл. Свет резанул их, оставив яркие пятна на сетчатке. Егор сел и прикрыл глаза ладонями. Так смотреть было легче, но все равно неприятно. Слезы потекли из глаз.

Егор снял с себя грязную майку и натянул ее на голову. Обернул вокруг глаз в два слоя и снова открыл глаза. Так было еще комфортнее. Через полчаса Егор оставил один слой. Еще через полчаса он мог смотреть себе под ноги, разглядывая камни. Наконец, Егор решился выглянуть из-под майки. Он приподнял ее за одну сторону, осторожно приоткрыл глаз и остолбенел.

Он не знал мир, лежащий перед ним. Неестественное коричневое низкое небо, почти соприкасавшееся с пологими вершинами старых уральских гор и бескрайняя водная гладь у их подножия. Егор встал, зажмурился, для верности потер глаза и снова открыл. Ничего не изменилось. В коленях появилась слабость, и мужчина снова сел. Разум отказывался верить в то, что видели глаза. Егор решил, что иллюзия могла быть вызвана тем, что он провел в полной тьме больше недели.

Постепенно глаза привыкали к дневному свету, и по мере привыкания Егор замечал, что на улице совсем не день, а настоящие сумерки. Коричневое небо, почти не пропускало солнечный свет. В окружающем ландшафте ничего не менялось, напротив, становилось все реалистичнее и пугающе.

Пока Егор ждал, когда глаза полностью приспособятся к дневному свету, он осмотрелся. Если бы ему сказали, что он перенесся в другое место, где горы стоят прямо в черной воде, со склонами лишенными любого намека на растительность, то Егор с большей вероятностью принял бы эту правду, чем ту, которая к его страху, настойчиво напрашивалась. Матвей был прав, и это было ужасно.

Мужчина понял, что находится на той же стороне склона горы, где и был вход в Черную пещеру. Впереди, за большим черным «озером», теряясь, то ли в тумане, то ли в пыли, находилась двойная вершина, которая и была ориентиром, для туристов. Егор посмотрел вниз, чтобы примерно определить, где находится вход в Черную пещеру. Склон горы был непривычно лишен растительности. Ветер и селевые потоки сбрили все, что росло на ее склонах. Селевые потоки оставили за собой грязные следы.

Рядом с той пещерой, из которой он выбрался, находилась подсыхающая грязная лужица. Егор мокнул пальцем и проверил ее на вкус. Соленая. Он не сомневался, что и «океан» раскинувшийся под ним имел тот же вкус.

Семья, теперь с нетерпением ждала результатов его экспедиции. Егор представил их сидящих в темноте и томящихся ожиданием. Наверняка им в голову лезли разные мысли, и Тамара успокаивала детей, в душе со страхом предполагая какой-нибудь страшный исход. Следовало быстрее найти вход в Черную пещеру.

Глаза пытались найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы примерно определить в какую сторону двигаться. Егор знал, что сейчас он выше, но влево идти или вправо, он не мог определить. Мужчина стал осторожно спускаться вниз. Кое-где грязь застряла в неровностях рельефа. Егор не хотел пачкать подошвы ботинок в ней, чтобы не поскользнуться. Но все равно приходилось это делать.

Интуитивно, он решил двигаться вправо. Так ему казалось правильнее. Никаких шатких камней на пути не встречалось. Стихия отшелушила с тела горы всю старую «кожу». После свежего и холодного воздуха пещеры, Егор не сразу понял, что на улице душно и тепло. Из-за больших усилий по телу потекли ручьи пота. Егор то и дело останавливался, растирая их грязной майкой по лицу.

Его усилия скоро вознаградились, он увидел дорогу, по которой приехал к пещере. Это значило, что он немного отклонился правее, чем нужно было, но с другой стороны, идя по дороге, невозможно было промахнуться мимо пещеры.