И позвонил Белкину неизвестный, и сказал ему из своего небытия: Борис Павлович, хотите ли вы оказать величайшую услугу Господу?
Белкин перепугался преизрядно. Он только-только вышел из аэропорта, весь в мыслях о чём угодно, кроме как об окружающих обстоятельствах. Белкин даже забыл, что вообще существует ещё что-то, помимо его дум. И вдруг – телефонный звонок с неизвестного номера. Ну, это только у Елены хватает совести не отвечать, она же такая, Елена-то, рыжая, крепкая, наглая, даром что моложе. А сам Белкин никогда не успевал отключить рефлексы – то есть не сдвигать сразу стрелку звонка вправо, а сперва подумать, нужен ли ему чей-то звонок. Вот и ныне.
– Здравствуйте. Борис Павлович?
– Да, слушаю вас.
– Меня зовут Владимир Воловски́х. Я отец одного из ваших бывших студентов.
– Чем могу помочь?
– Борис Павлович, хотите ли вы оказать величайшую услугу Господу?
Борис Павлович немного струхнул – он не то чтобы боялся странных людей, говорящих полную белиберду, но странные люди, говорящие полную белиберду, вдобавок знающие его имя-отчество и номер телефона… Чуть тревожно.
– Извините, я вас не понимаю.
– Это вы меня извините. Я не с того конца зашёл. Знаете, случилось несчастье: у меня пропал сын. Ваш студент. Бывший.
– Вашему горю я очень сочувствую, – оттарабанил Белкин как по вызубренному. Ему стало легче и чуть веселее.
– Спасибо. И вот мне нужна помощь. Ваша помощь.
– Это не исключено, но как же я могу… э-э…
– Борис Павлович, я не могу такое обсуждать по телефону. Всякое бывает. Лучше лично. Как вам?
– Мне? Да откуда я знаю, как мне. Я только что из Кёльна прилетел, понимаете?
– Понимаю. Я потому и не звонил вам раньше. Не хотел вас тревожить в командировке. И роуминг у вас, наверное, дорогой.
– Недешёвый.
– Но сейчас я точно знал, что вы приземлились, и сразу же стал звонить.
– И что вы хотите? – Белкин не обратил внимания на подозрительное всеведение собеседника.
– Поговорить с вами.