Убить Сталина

22
18
20
22
24
26
28
30

— Мы должны не только верить, но еще и проверять сказанное. Работа у нас такая. Итак, о чем пойдет речь? — поторопил Хофмайер. — Слушаю!

— Мне пришлось трижды сидеть при Советах. Я испытывал гонения.

— За что же вас сажали? Обычная уголовщина?

— Не совсем… Я работал бухгалтером, была кое-какая растрата на производстве.

— И каждый раз вы сидели за растрату?

— Точно так. У меня это лучше всего получается.

— А может, у вас просто любовь к деньгам, господин Комаров? Кхм… И это вы называете гонениями? В каком городе, на каком предприятии вы работали в последний раз? — сухо поинтересовался штурмбаннфюрер и, махнув рукой, велел выйти стоящему в дверях эстонцу. Серьезный разговор свидетелей не терпит.

Эстонец молча вышел.

— Последний раз в Ростове, на заводе «Электроприбор».

Штурмбаннфюрер ничего не записывал, очевидно, где-то рядышком бобины наматывали магнитную пленку, фиксируя каждое слово.

— В каком году это было?

— В тридцать восьмом.

— Когда вас посадили в первый раз?

— Первый раз меня посадили в тридцать четвертом. Просидел недолго — сбежал!

— Похвально. Для разведчика это подходящее качество. Что было дальше?

— Потом посадили в тридцать седьмом, но попал под амнистию. Затем посадили уже перед самой войной. Дали пятнадцать лет. Когда мы пошли в баню, то я разобрал часть стены и опять сбежал. Потом раздобыл документы на имя Петра Ивановича Комарова. Так и жил по ним, пока меня не призвали в армию. Признаюсь, может быть, и дальше бы служил, но встретил на позиции своего соседа по дому. Он меня знал еще под настоящей фамилией… Когда мне сказали, что я должен явиться в особый отдел, то я сбежал к вам. Чего же так просто подыхать-то!

Хофмайер выглядел задумчивым.

— Тоже верно… Какая же в таком случае ваша настоящая фамилия?

— Таврин.

— Мы проверим все, что вы нам сказали. Вы готовы помочь рейху в победе?