– Это не твоего ума дело. Если я похвалил тебя, то это совершенно не означает, что ты заполучил особое, привилегированное положение.
– Извините, господин, я действительно опасаюсь, что девушка может задохнуться в черной плотной одежде в такой зной. Ведь внутри салона уже наверняка больше пятидесяти градусов.
– Жди здесь! – распорядился Хабитулла и сказал помощнику: – Хукам, проверь, как несет службу внутренний и внешний караул. Охранника со второго этажа убрать.
– Слушаюсь.
Главарь банды повернулся к водителю.
– Давай сюда женщину и находись у автомобиля.
– Да, господин Хабитулла.
Берани вывел из внедорожника наложницу, закутанную в черное. Та вышла, опасливо глянула на своего хозяина.
– Возьми тряпье и следуй за мной. Быстро! – сказал ей Хабитулла.
Зайна схватила узелок и, путаясь в длинном платье, засеменила за хозяином.
Они поднялись на второй этаж, где находился коридор, разделявший два крыла, в которых были кабинет Хабитуллы и комната наложницы. Главарь банды прошел туда вместе с женщиной.
Комната представляла собой просторное помещение. Окна отсюда выходили во двор, бойницы – в сад. На полу кошма, на ней дорогой персидский ковер. Резной потолок, белые оштукатуренные стены. В одном углу шкаф, в другом – сундук, на нем груда перин, матрацев, одеял, подушек.
Слева от двери небольшая каморка. Там печка, бак с водой, ведра, тазики, полотенце. Все, что нужно наложнице, чтобы подготовиться к встрече с хозяином.
– Как тебе комната? – спросил Хабитулла.
– Мне нравится, господин.
– Я спускаюсь вниз, кое-что посмотрю, затем вернусь. Постарайся, чтобы к моему возвращению здесь все было готово. Ты поняла, что я имею в виду?
– Да, господин, я буду готова.
– Конечно, будешь.
– Но извините, я слышала, что объявлен траур, а в это время…
Хабитулла прервал наложницу: