Кольцо

— А вы говорите, Эохид, Эохид! А вот если бы вы ещё в оригинале это могли прочитать, на вестроне… Ну а что печально — так что вы хотели? Это же трагедия. Эохид же фактически родоначальник жанра. Не считая неизвестного автора сказания о детях Хурина. Ну ладно, отдохнули — давайте работать! Элле — у тебя сегодня прямой выпад в левой стойке, Дэн — со мной в спарринг, отрабатываешь глухую защиту, Тани — покажи новичкам чего-нибудь, попозже я с тобой займусь. Маур — по плану…

***

Сразу после тренировки, едва переодевшись, Элле подошёл к Максу.

— А скажите — этот Кэрмунд — выдуманный персонаж?

Тренер пожал плечами:

— Кто ж знает! Поэма написана где-то в четырёхсотом до новой эры. Это ж почти три тысячи лет назад. А действие разворачивается в ещё более древние времена. Возможно, при Эохиде была в ходу такая легенда, а может, даже и вправду что-то похожее происходило. Кто сейчас может сказать точно?

— Но ведь если такое было — враги, башня — можно прикинуть: где, когда…

— Погоди, погоди. Чего прикидывать-то. Эохид пишет об известной башне и время вполне определённое — крушение Аттани, гикканское нашествие. Я не сказал что ли?

— Нет…

— Это же Ортанк в Альтемпле — Твердыня. Правда, у Эохида в названии есть второй смысл — верность и стойкость людей, но вообще… Слушай-ка, а чего это тебя так заинтересовал этот Кэрмунд?

— Да… Вообще-то меня кольцо Сарумана интересует.

— А, я и забыл. Ну, и?

— Ну и вот, совпадает: жрец, четыре тысячи лет назад, да и имя чем-то похоже: Саруман — Кэрмунд.

— Есть некоторое созвучие. Только ничего не понятно. Какие жрецы? Какие тысячи лет?

Элле помедлил, не зная как сказать, что это не его секрет… В этот момент на лестнице показалась Тани.

— Ой, сейчас, простите, — он поспешил к девушке, забрал её объёмистую сумку с доспехами и мечом, подвёл к Максу, толкнул локтем: рассказывай.

Тани начала было говорить, но тренер остановил её жестом:

— Слушайте-ка, как-то неудобно тут. Давайте, вы сходите по домам, а через час я жду вас в гости. Попьём чайку, и расскажите затею свою.

***

Они сидели в комнатушке Макса (он снимал этаж в небольшом коттедже здесь же в Академгородке, совсем недалеко от лицейского общежития). Один угол комнаты занимал большой диван, на котором и расположились ребята. К дивану был придвинут невысокий журнальный столик из тёмного дерева; на нём стояли чашки с чаем, приплюснутый фарфоровый чайник и большая ваза с печеньем, которым Макса угощала хозяйка дома, не совсем ещё старая, но уже в годах женщина, жившая вместе с мужем на первом этаже.