— Вы куда это? — Гневно вопрошала Марьяна. На допрос?
— На расстрел, — в пандан её, как всегда к месту заданному вопросу, ответила я.
— А меня? — Засмеялась Яна. Я тоже очень многое могу сообщить компетентным органам. Нет, правда, не сидеть же нам здесь у «разбитого корыта». Извините, за дурацкое сравнение.
— Вы пока свободны. Даже можете опять залечь на буфетную стойку и подремать. Если вы понадобитесь, вас вызовут, и вы в яркой телевизионной форме изложите свои уникальные знания.
— Я же говорила, что в нем что-то есть. Кирка, тебе повезло. — Марьяна произнесла слова и тут же прикусила губу.
— Я недавно похоронила мужа, — пояснила я Машкину «шутку».
— Мы идем пить кофе, — сурово ответил следователь.
— Что, разве «Макс» уже открыли? — Приоткрыв сонные и томные, как всегда поражающие своей чернотой, глаза, спросила Марьяшка.
— У нас, с собой, было, — среагировала я быстро и зло. Свой носить надо, попрошайка. Я показала язык и, взяв Филиппа Сергеевича за пиджак, увела от девчонок.
— Куда же вас вести? В аппаратную? Там человек непривычный долго не выдерживает, — я раздумывала, есть вообще, на нашей Останкинской земле место, где можно дышать и не потерять при этом голос, потенцию, мысли и уж тем более сердце. Не нашла.
— Не печальтесь, — старомодно успокоил меня следователь. Мы пойдем к Останкинскому пруду. Там уж точно надышимся.
— Нам выходить можно? — Я засмеялась. — Я забыла, что я под бдительным оком закона.
Шли мы, молча, прислушиваясь к скрипучему блестящему снегу.
Я размышляла о том, чтобы не дай Бог, меня не выперли за прогул. Хотя, наверное, такая прогулка считается помощью следствию.
Чем же я в состоянии ему помочь? Не рассказывать же, в самом деле, всю нашу длинную жизнь с радостями, ссорами, ненавистью, тайной, которую мы храним уже десять лет и поэтому то, любим, друг друга и жмемся то к одной подружке, то к другой, то пылаем ненавистью из-за трусости и, в общем, предательства человека, который нас всех сделал.
— Вы хотите мне поведать что-либо конкретное, что способно навести меня на правильные размышления по поиску исчезнувшего человека. — Филипп Сергеевич с пытливым любопытством заглянул мне в лицо, даже подлез под него. — Я даже не могу назвать тело мертвым. Я его не видел. Когда группа следственная приехала, то сразу внизу милиция начала нас посвящать в то, что там наверху ТАКОЕ. Там лежит ОНА — любимица всех. Я побежал в «Макс», чтобы убить двух зайцев, захватить понятых и тех, кто ее хорошо знал.
— Вы знаете, мне легче все написать, чем рассказывать. Иначе мы проговорим всю жизнь, — я представила все наши девичьи подробности и реакцию взрослого, даже не очень молодого мужчины, на нашу неправильную и порой, грешную судьбу.
— Пишите, — Филипп Сергеевич меня быстро понял. — Погулять все равно приятно. Вы возвращаетесь в «Останкино»?
— Надеюсь, что меня еще не выгнали, — я повернула в сторону своей земли Обетованной. Ноги понеслись быстрее. Многолетнюю привычку не вытравишь. За мной, несколько запыхавшись жестким шагом, размахивал руками, загребая ветер, семимильными шагами шел следователь. Ему тоже необходимо было вернуться к отсутствующему телу.
— Я напишу, — уже влетая в здание и вытаскивая пропуск, кричала я.