– И он не глуп, – заспорила сыщица. – Если он так хорошо все понимает, то зачем ему с подельником советоваться? Может, Моня еще ничего не знает о проколе с оперной арией?
– Ну я же говорил – есть варианты. Но я слишком хорошо знаю Стаса. Я видел его лицо, он запаниковал. И скорее всего, выйдя отсюда первый раз, связался с Моней.
– А если нет? Если удержался?.. Все ж умный…
– На это-то и вся надежда, – вздохнул Крученый. – Но то, как он сказал: «Удачи вам, ребята», надежду эту рушит. Стас показал: уже не он решает.
– Похоже.
Соглашаясь, Евдокия кое-как умостилась на табурет. Сыщицу пришиб шок, бегать и утаптывать мысли уже не получалось. На голову вновь опускался потолок.
– Дусь, – отвлек ее от трагики Антон, – теперь ты можешь мне сказать – ты нашла эту флешку?
– В синей косметичке ее нет, – уклончиво пробормотала Евдокия. – Там есть письмо. С подробным описанием появления песенки про крылатую любовь.
– Ну тогда надежда есть. Не куксись, детка!
– Иди ты к черту. Я здесь по твоей милости.
Вор подошел к сыщице, прижал ее лицо к груди:
– Прости. Я не знал, что так получится.
– А что ты знал? – всхлипнула Землероева. – Зачем ты вообще меня в Н-ск затащил?!
– Бате хотел помочь. Он говорил, где-то запрятана информация, способная наш город к чертовой матери взорвать. И деньги здесь не главное.
– Конечно! – отпихиваясь, плаксиво воскликнула Евдокия. Антон ее не отпустил, прижал сильнее. – Вы свои дела всегда чужим горбом решаете!
– Прости, прости, – забормотал Крученый. Начал целовать девушку в макушку…
Стас вернулся около восьми. С тяжелым пакетом в руках.
«Заключенные» сидели обнявшись в облюбованном Антоном углу… Смотрели на вошедшего через стекло.
Хабанера поглядел на друга и, не отрывая от него взгляда, приказал девушке:
– Выходи. Сумочку оставь в комнате.