Ковалев подскочил к обшарпанному серванту, напрягся… Одна из ножек шкафа, зацепившись за выгнутую половицу, треснула…
К заваливающемуся шкафу с противоположной стороны подскочил опомнившийся Хабанера. Рванул на себя, потащил к окну…
Из зарослей крапивы по показавшейся спине продюсера ударил выстрел!
Но пуля только оцарапала плечо, Стас даже внимания не обратил. Дернул сервант параллельно стене и одним рывком заблокировал окно.
Из соседней комнаты раздался возглас Ангелины:
– Ой, мамочки! Сюда!
Мужчины тут же метнулись на крик.
Подтащить к окну крохотной спальни древний платьевой шкаф они уже не успевали. В небольшом помещении негде развернуться, шкаф дубовый, тяжеленный, а в окне уже торчала оскаленная рожа, испугавшая Синицыну!
Бандит, налегая грудью на подоконник, лез в комнату.
Безмозгло. Нагло. С абсолютной уверенностью в том, что люди в доме безоружны, а в этой комнате так вообще лишь перепуганная женщина.
Увидев Стаса и «питерца», уже наполовину влезший в дом бандит повис на подоконнике. Заковырялся, переправляя на мужиков дуло автомата…
Те порскнули за угол шкафа. Успели оба спрятаться, прежде чем загрохотали выстрелы. Сжались в крошечном уголке.
Евдокия бежала в спальню мимо печки, разделяющей горницу и кухню. Успела приметить и схватить совок для угля.
Этим совком по оскаленной роже и прилетело. Хоть и из-за дверного косяка, но метко и от всей души. (Дуся, надо впопыхах заметить, не ожидала от себя настолько прицельного попадания. Хотела только припугнуть.)
Автоматчик схватился за рассеченный лоб и свалился с подоконника на улицу. Нецензурно завопил.
Понимая, что возиться с неподъемным шкафом долго и опасно, Стас и «питерец», не сговариваясь, бросились обратно в горницу. Сергей сдернул со стола клеенку – по комнате раскатилась посуда, рассыпались объедки. – Перевернув стол в две руки, мужики дружно ударили ногами по нижним ножкам стола и обломили их. За торчавшие вверх ножки поволокли стол обратно в спальню.
Мебель в былые времена делали прочнее нынешней. Все сплошь массив. Стол надежно забаррикадировал окно, пленники его еще и диваном приперли.
Дуся подобрала метательный совок. И, покачивая им на манер бьющего, ожидающего бейсбольного мяча от питчера, прислушалась.
Если исключить натужное пыхтение пары сработавшихся грузчиков и матерный скулеж прибитого совком бандита, все было тихо. В доме оставалось еще два окна – кухонное и в горнице, но туда никто не лез. Кухонное было узким, второе окно горницы наполовину заколочено фанерой. А из-за фанеры снова может что-то прилететь, так как обзора недостаточно.
Покачивая совком словно бейсбольной битой, Землероева суматошно подсчитывала минуты. Сколько их осталось? Четыре? Три? Где эти чертовы «тяжелые»?! Где воропаевцы?!