Клан Дьявола

22
18
20
22
24
26
28
30

Рассан отпер, и в гостиную вошли трое ликанов. Двое воинов сразу заметили лужу крови на полу и потянулись за оружием, а вот третий — с вышивкой служащего на воротнике — стиснул зубы, сдерживая накатывающую тошноту.

— Госпожа наместник? — спросил он, старательно отводя глаза от тела в центре гостиной.

Азиль потянулась, встав на цыпочки, и облизнула губы.

— Все имущество описать и передать в казну, — велела она. — И приготовьте отряд сопровождения на завтрашнее утро. Мы пойдем за другими предателями.

Кивнув Рассану, наместница первой вышла на свежий воздух.

В столице Ликании заметно похолодало. После выпавшего и быстро растаявшего снега температура постепенно снижалась, хотя лужи еще не замерзали, но народ все больше переходил на зимнюю одежду.

Дьяволы такой необходимости не чувствовали, однако собственный вид в мягкой шубке с белым мехом нравился наместнице, а потому ее подчиненные приобрели новую форму. Швеи, получившие заказ, озолотились на нем и вовсю славили наместницу и ее покровителей.

За прошедшие дни Азиль достаточно времени уделила Камору, и жители довольно приветливо отнеслись к представителям союзного народа. Вникая в дела горожан, а то и решая их мелкие проблемы, Азиль постепенно повышала уважение к дьяволам среди простых ликанов.

Лорды, конечно, не так лояльно относились к «подстилке монарха», однако пока что их приходилось терпеть: в будущем по плану Дима места правителей заменят новые дьяволы, но когда они еще родятся и вырастут… Этот период нужно использовать, чтобы укрепить свою личную власть и влияние. Смена ликанских владык должна пройти гладко, а для этого наместница обязана не просто заводить теплые отношения с местными, но и врасти в их быт, став неотъемлемой частью Ликании, как и монарх на троне.

Противники, уже сплотившиеся против Азиль, пока что должны оставаться на свободе. Их банально некем заменить, но это вопрос времени. А пока пусть шепчутся по углам, в открытую против воли Рьерта они не пойдут. Это наместница здесь фигура временная, как все считают. А вот власть монарха — надолго. К тому же, в отличие от Азиль, Рьерт уже показал свою непримиримость к бунтовщикам. Поэтому дьяволица хоть и ограничена в методах, но и лезть против нее еще долго не решатся, опасаясь гнева монарха.

Карманная оппозиция, кажется, так архидьявол их назвал, когда давал свои наставления.

Азиль должна оставить часть недовольных на свободе, чтобы вокруг них собирались все потенциальные противники. Чем бегать за каждым поодиночке, лучше дать врагам собраться вместе, и тогда можно будет покончить с ними одним ударом.

— Доложить не хочешь? — негромко поинтересовался Рассан, перейдя на дьявольский язык.

— Пока что не о чем, — отмахнулась наместница. — Вот когда закончим со стаей, тогда и будем докладывать. А пока позаботься о нашем сопровождении на завтра.

— Как скажешь, — усмехнулся в ответ Рассан.

* * *

Предместья Зестолгоя. Дьявол Дим.

Легитимность. Вот в чем основная проблема при смене династии. Именно из-за нее начинались мятежи. Без признанного народом претендента затевать резню даже и пытаться не стоит. И с этим мне поможет Кроилла. Естественно, после того, как вырежет Ор’рамма и его клан.

Зестолгой на самом деле не принадлежит Ор’рамму и его семье. Официально морской город является базой для рода, правящего в данный момент. То есть стоит вождям сменить лидера, и в городе поселится другой клан. Однако по понятным причинам власть не менялась уже три поколения, поэтому род Ор, к которому принадлежит нынешний глава орков, практически врос в выделенную ему территорию. Ничего удивительного в том, что Ор’рамм считает его своей собственностью.

История стара, как мир. Сначала Рюрик приходит править городом, а через пару поколений вся власть сосредоточена в руках его потомков. Несложно догадаться, что это не нравится остальным вождям, однако они уже упустили вожжи, и теперь им остается только облизываться, бесплодно мечтая о кресле правителя.

Но это совершенно не значит, что династию сменить нельзя. История Земли помнит много случаев, когда казавшаяся незыблемой семья теряет все и растворяется в веках, оставаясь лишь на бумаге летописей.