Сиреневый эндшпиль

22
18
20
22
24
26
28
30

— Он умеет. — В голосе монахини слышалась боль и горечь. — Это ты ее спас?

Очень подмывало согласиться, и может, в каком-то смысле это даже было правдой, но Паладин ответил честно:

— Нет, он сделал это с моего согласия.

Настоятельница вдруг отскочила и, казалось, вдруг стала больше раза в два, как разъяренная кошка. Ее глаза метали молнии.

— Ты заодно с Эдмундо?! — взвилась она.

— Каким Эдмундо?.. — не понял Сельмо.

— Ее отцом!

— Ее отцом… — эхом повторил Светлый, чтобы получить время на раздумье, и вопросы посыпались на него, как градины из серой тучи. — А почему вы решили, что на Джетту напал ее отец? — задал Паладин самый нейтральный.

Монахиня успокаивалась, шерсть кошки понемногу опускалась, а когти втягивались.

— Давайте присядем, — вдруг перешла на официоз она, показав в сторону стола, заваленного бумагами и книгами, какие ведут казначеи и экономки.

Сельмо не стал отказываться. Разговор предстоял долгий, а он почти как горный тролль после охоты. Такой же уставший, только голодный.

— Расскажите мне всё по порядку, — потребовала настоятельница.

— С удовольствием, — соврал дель Пьёро. Никакого удовольствия рассказ ему не сулил. — Но может, сначала вы? Откуда вы знаете про отца Джетты?

— Я многое знаю, — ушла от ответа Темная.

— Я тоже. — Не лучшее время, чтобы играть в молчанку. Он же сюда за артефактом пришел. Однако в этот момент причина визита потеряла значение.

— А про отца Джетты что-нибудь знаете? — спросила настоятельница.

— Да.

Пусть немного, но знает.

— А Джетта?

— Тоже, — утвердительно ответил Паладин.