Даже вьюга не заглушала их пронзительный скорбный вой.
– Уходи…
Коваль не сразу понял, что обращаются к нему.
– Уходи… - свистящим шепотом, притоптывая, повторил Христофор. - Я заведу их подальше… Не могу больше держать…
– Нет, я тебя не брошу! - Артур мучительно соображал, что же предпринять, но ничего не приходило в голову.
Он впервые столкнулся с врагами, которые давно были внутренне мертвы. Вся наука Качальщиков не стоила здесь ни гроша. Врага можно было слышать и видеть, от него воняло, как от силосной ямы, но его нельзя было застрелить или взять в плен.
Невозможно одержать победу над теми, у кого не осталось ничего, кроме мести…
Коваль не решался ступить на тонкий лед. Ведьмы танцевали на нижней ступеньке.
– Ты меня уже бросил…
Артуру показалось, что Христофор улыбается. Возможно, это была всего лишь гримаса боли.
– Ты меня проиграл китайцу, Кузнец…
Остекленевшим взглядом Артур следил, как три извивающихся силуэта удаляются от берега. Мужчина петлял между торосами, перепрыгивал трещины, а преследующие его призраки перли по прямой, оставляя после себя дымящуюся поверхность воды. В какой-то момент колдун упал. Артур потерял его из виду, прыжком заскочил обратно на парапет…
Но Христофор поднялся.
Кто-то накинул на плечи президента шубу. Артур оглянулся.
Они все были здесь, стояли рядом, напряженно вглядываясь в метель. Ближайшие соратники, друзья. Оба Рубенса, Карапуз, Даляр, Свирский…
И вот началось.
Сначала людям на набережной показалось, что они оглохли, а потом сквозь равномерный шум ветра донесся тонкий свист. Свист усилился, сменившись ураганным ревом. Посреди реки поднимался гигантский белый смерч. Он тащил за собой сотни тонн воды; льдины кружились в бешеном хороводе. По фарватеру панцирь вскрылся с таким громовым треском, словно Нева решила стать на дыбы, тысячи острых осколков устремились к набережной.
– Ложись!!!
Над головами упавших солдат пронесся рой ледяной шрапнели. Недавно отремонтированный фасад Эрмитажа покрылся выбоинами; лопнули с таким тщанием установленные фонари, разбились сотни оконных стекол.
– Не вставать! - держась за разбитый лоб, во всю глотку орал Рубенс.