Чужой неуловимо быстро переместил в пальцах блестящие палочки, небесный огонь отразился в них, а секунду спустя испуганный Мбуба остался на тропе один. Охотники упали и дергали ногами. Мбата лежал навзничь с палочкой в глазу. Умный Моба плавал ничком, и красное разливалось лужей вокруг него. Одноглазый держался за шею, блестящая палочка пробила его шею насквозь, он упал на колени, говорил что-то, но неслышно. Потом упал в воду. Четверо удирали, булькая и загребая в тине.
— Ну что, заступился за своего президента? — спросил белоголовый мужик. — Молодец, зачтется.
Он встал на одно колено, больно оперся Мбубе на плечо, затем поднялся во весь рост.
— Я не хочу жить в Грязи, — зачем-то сказал Мбуба, потирая занывшее плечо. — Я хочу, где тепло и сухо.
— Правильно, старина, — кивнул чужой. — И я хочу, где тепло и сухо. Может, вместе поищем? Вот только клинки мои соберем…
— Я не старина, — обиделся Мбуба. — Старая только Мембе, еще был старый Момо, но он ушел.
— Не старина? — Чужак покачнулся и снова, громадным своим весом, обрушился на Мбубу. — Сколько же тебе… пацан?
— Восемнадцать зим, — гордо сказал Мбуба.
— Ты за кого меня держишь? — покрутил головой человек с тяжелым именем «президент». — Ладно, давай ныряй за ножами. Смотри, не порежься…
Мбуба послушался. Он и сам не понимал, почему слушается этого страшного, избитого зверями великана. Чужой угнездился на кочке, вылил воду из кожи, надетой на ногах, распихал клинки по кармашкам. Затем стянул кожаную рубаху и остался в странной блестящей шкуре, тоже порванной, но несильно. Позже Мбуба вызубрил, шкура называлась «кольчуга». Рваную кожу он забрал себе.
Мбуба порезался только два раза, пока вынимал клинок из горла Мбики. Затем чужой мужик потянул с шеи веревку с мешочком. Из мешочка снова посыпал рану, часть порошка проглотил. Мбуба почуял резкие запахи трав.
— Жарко тут у вас… — устало выговорил президент. — Потому и дохнете за пару лет — зараза… Ничего, пацан, это вы еще Желтых болот не видали…
Потом они долго молчали. Мбуба не мешал чужаку дремать. Люди Грязи попрятались. Никто больше не выбегал с дубинами и с глупыми идеями. Иногда булькали пузыри, вздыхала далеко Мать-Крыса, ее дети шуршали в колючей траве. Иногда было слышно, как роют землю Клыкастые и пищат их маленькие. Над логовом Матери-Крысы воздух плясал, тянулись вверх серые струйки. Когда небесный огонь почти спрятался за Рыжими кочками, Мбуба подумал, что скоро дни совсем уступят темноте, а болото покроется льдом. Останется только Теплое место, где под водой дышит Мать.
— Ладно, загостился я у вас… — Чужой хлопнул себя по колену и, кряхтя, засобирался в путь. — Эй, приятель, тут долго сидеть нельзя, отрава. Понимаешь, что тебе говорят? Кстати, тебя друганы не прихлопнут вечером? Может, со мной, за компанию, а?
Мбуба вспомнил вдруг сестер и пожалел, что не родился женщиной. Он бы тогда смог уйти с мужчинами Огогоков в теплые и сухие края. Правда, пришлось бы делать что-то неприятное. Мбуба никак не мог вспомнить колючее слово, которое всем так не понравилось…
— Я не могу, где холодно, — сказал он. — Где холодно — все умирают.
— Умирают такие, как вы! Ленивые уроды, которым нравится сидеть в грязи, — рассердился седой мужик. Он выжал свои волосы, замотал их в грубую косичку и укрепил на голове. — Вы скоро все тут подохнете, потому что работать не любите…
Мбуба обрадовался. Мужик произнес именно то слово, пугающее и колючее, которое говорили Ога и Огомка.
Работать.
Слово было колючее, но Мбуба обрадовался.
ebooksa