– Если вы позволите, – выговорил Али-Баба по-русски, старательно, но с жутким акцентом, – я буду говорить на английском.
– Как угодно, на ваше усмотрение, – откликнулся Сергеев, автоматически переходя на язык бывшего стратегического противника. – It’s up to you!*
– Вот и хорошо, – обрадовался Али-Баба и заговорил бегло и грамотно на превосходном British. – В принципе, у меня вопросов несколько. Первое. Господин Истомин сказал мне, что вы хорошо знаете территорию Ничьей Земли.
– Наверное, да, – откликнулся Михаил. – Хотя говорить так было бы неразумно с моей стороны. Самонадеянно, я бы сказал. Никто не знает территорию Зоны достаточно хорошо. Я не исключение. Возможно, что знаю ее чуть лучше, чем другие.
Истомин хмыкнул и щелкнул зажигалкой, прикуривая.
– Костя сказал мне, что вы живете там с самого начала? – спросил Али-Баба.
– Да. Почти.
– Вы ввозите через границу медикаменты, оборудование?
– Да.
– Чем платите?
– Деньгами. – Сергеев пожал плечами. – А чем еще можно платить?
– Если я спрошу вас, откуда деньги?
– Я вам отвечу – в Зоне их много. Надо только знать, где они лежат, и уметь взять.
Али-Баба кивнул.
– Вы переправляете товар контрабандой?
– Нет! Официально ввожу! Вы, вообще, представляете, о чем говорите? Ничья Земля – это тысячи километров границ, колючей проволоки, контрольно-следовых полос, десятки тысяч датчиков движения и температуры, автоматические пулеметы, пограничники, регулярные войска, миротворцы, бандитские формирования. И с каждым годом граница охраняется все лучше, возить грузы все труднее и труднее.
– Но вы же везете? Значит, есть окно?
– Постоянных окон нет, – вмешался Истомин. Из них троих он говорил по-английски хуже всех, явно «растеряв» язык во время сидения за начальственным столом. – Конечно, для Сергеева граница, что решето, но если кто сунется не зная броду, по чьим-то старым следам – костей не соберет.
Постоянные окна были. Но разубеждать коллегу, разыгрывающего перед гостем роль хозяина Сергеева, Михаил не стал. Нету, значит, нету…
– Сколько надо медикаментов? Например, на год?