У нынешней молодежи была такая «фенечка» – здоровый образ жизни. Поэтому, после того как Плотникова ушла от Сергеева, они с Маринкой втайне от матери встречались именно здесь, в некурящей «Репризе». Не то чтобы часто – пару раз в месяц. У Маринки были свои заботы, свой парень, своя любовь, своя жизнь. Но к Михаилу она была привязана и, несмотря на недовольство матери, находила для него время.
– Чего она так на тебя злится? У тебя что, появился кто-то?
– Пока нет, – ответил Сергеев. – Не появился. Но это не при чем. Не потому она злится. Есть у меня кто-то или нет – ей, поверь, Мариша, давно плевать.
Маринка отхлебнула из чашки, смешно сморщила нос (чай был горячим) и сказала быстро:
– А женщины все равно злятся, нужен ты или не нужен! Она же собственница, знаешь? Ты думаешь – это навсегда?
– Что навсегда? – переспросил Сергеев. – То, что мы расстались?
Она кивнула, глядя на него из-под челки.
– Да. То, что вы расстались.
– Думаю, что так.
– Почему? Почему ты так думаешь? Если она позовет – ты вернешься?
«Вот вопрос, – подумал он. – Сергеев, ты вернешься? Или так: Сергеев, тебя позовут?»
– Мариша, не я ушел. Она. Это мне надо ее звать.
– Почему тогда не зовешь?
– Потому что она не вернется.
Она опять прикоснулась губами к чашке. Викиными губами.
– Откуда ты знаешь? Попробуй!
«И что тут объяснишь? – промелькнуло у Сергеева. – Как рассказать о том, что наша любовь умирала не один день и не один месяц. Как объяснить, что она начала умирать, не успев еще родиться. Из-за того что было у Вики до меня. Потому что для нее жизнь была борьбой со всем, что ее окружало, и в этой войне не делалось различия между чужими и близкими. И было только одно исключение из правил. Не я, разумеется, а ты, Маринка».
– Я пробовал, – сказал он вслух. – Ничего не вышло. Когда-то, очень давно, когда мы только познакомились с мамой, она мне сказала, что в тот момент, когда она узнает обо мне все, я стану ей неинтересен. И тогда она от меня уйдет. Так что… Можешь считать, что твоя мама всего лишь сдержала обещание…
Мимо окон кафе по неровной брусчатке шлепали колесами машины. Возле ларька, на улице, стоял скрипач с испитым, одутловатым лицом и сосредоточенно водил смычком по струнам. Звуки через толстые стекла не долетали, только когда дверь распахивал очередной посетитель, отдаленная музыка врывалась вовнутрь короткой рубленой фразой – всего несколько нот. Сергеев подумал, что вскоре, когда пойдет надвигающийся на город дождь, скрипач, сутулясь, побежит прятаться в ближайшую подворотню, подхватив потертый футляр с мелочью и смятыми бумажными деньгами. А ему так и не удастся узнать мелодию.
– Я думаю, – произнесла серьезно Плотникова-младшая, – что это был только повод.
ebooksa