– Тебе че надо-то, дурачок? Че ты меня здесь минами пугаешь, козел черножопый? – Олежек, собака, начал правильно выводить ситуацию из-под чужого контроля. Ахмет сделал вид, что не слышит:
– Пацаны! Жить будем или ляжем из-за этого чма?
– Ты здесь со мной говорить будешь. Я здесь командую, понял, чурбан?! – Но все, поздняк метаться. Гоблины охотно ухватили наживку:
– Да хуй с ним, командир, пусть скажет – какого хуя этот цирк.
Фоменко, согласившись с бунтующим экипажем, упустил второй и последний момент:
– Лады, пацаны. Ну, гандон? Говори короче.
– С тобой я разговаривать не буду – ты никто, и в городе тебя Коняра вздернет. А к пацанам есть пара слов. – Здесь Ахмету пришлось переждать взрыв ругани и угроз бессильного, но еще не смирившегося с поражением Фоменки. Уловив паузу, вставил: – Я сейчас выйду. Да заткнись ты, мент! Повторяю. Я сейчас выйду. У меня в левой руке взрыватель, и палец под чекой. В правой будет мина фронтом к вам. Я ее сейчас подниму с пола. Честно говорю – че-то сделать нельзя, бесполезно. Меня даже резко окликать щас нельзя – палец дернется, и все – лапша по стенам. Понятно я выражаюсь?
– Тебе че надо-то, сапер? – миролюбиво спросил один из гоблинов.
– Пацаны, я вам одно скажу – я хочу, чтоб мы с вами вышли отсюда. Тихо-мирно. А все разборки – наверху. Ништяк, годится вариант? – Старательно излучая разумность и спокойствие, Ахмет поднял с пола Клеймор и подошел к сгрудившимся на первых ступеньках воякам.
– Годится. Пошли?
– Сначала договоримся. Вы пойдете первыми. За вами – этот. Ну-ка, на, Олега, подержи. – Ахмет быстро сунул мину в руки Фоменке.
Фоменко дернулся было отстраниться – но все же рефлекторно удержал гладкое пластиковое тельце, гадливо прижав к себе.
– Смотри, вырвешь вот эту херовину – рванет. Так что держи одной рукой. Чтоб вторую я видел, – врал на голубом глазу поймавший кураж взрывник. – И еще вот че давай послушай. Есть разница, как ты ее понесешь. Если так, как щас, – то зона поражения на пацанах. У тебя есть шанс: уродом, но жить, может, и будешь. Можешь на себя направить, тогда все ролики твои. Я в мертвой зоне, по-любому. Давай я тебе шнурок на плече пристрою, чтоб ты народ до сроку не угробил. Вот так, ага… Алик, иди за нами пролетах в трех. Если че, Максимычу расскажешь все как было. Ну, пошли.
Достигнутых сторонами договоренностей никто не нарушал, и в этом смысле подъем проходил спокойно, но сам процесс оказался чем-то сродни китайским пыткам.
– Пацаны, стой. Бетмен, ты там первый идешь? Ф-ф-фу, бля, щас, дыхалка пробздится… Послушай, че скажу. Щас подымешься. Нас у ствола кто ждет? Ох, ну налепили пацану погоняло! И че, отзывается? Короче, скажешь ему: «Максимыча сюда! Одного!» – и скажешь, чтоб он отвалил на метров сто. Или во, пусть в проходной сидит, до команды. Понял? Пошли!
Все удалось – через пять минут Максимыч, перегнувшись в провал ствола, уже выслушал Ахмета. Помолчал, уставившись слезящимися от мороза глазами куда-то в тихую морозную мглу. Подозвал мявшегося неподалеку Завулона:
– Сырцев, слушай приказ. Подьячева, Кичатова, Устинова и Третьякова ко мне. Бегом.
Гоблин мотнул заиндевевшей башкой и захрустел в лес. Олег, все еще сидящий в обнимку с Слеймором, пробормотал про себя что-то типа «не зря мне эти суки…», затем подал голос:
– Геннадий Максимыч! Вы что, верите этому ебанутому?! Это ж бред! Пацаны! – повернул голову к бывшим подчиненным: – А вы-то че? Тоже повелись на эту лажу?! Про своего командира?
– Ты это, видел я, как ты мину нес. Аж доворачивал на нас. Че, «командир», одному-то неохота?
ebooksa