Поэтому я не отправила Терч встречать королевского гонца. Нет, я не обладаю даром предвидения, но кого еще понесет в горный замок чародеев, страх перед которым передается в стране Россошат из поколения в поколение? Простые люди нашего жилища по-прежнему сторонятся, ближайшее поселение в двух днях пути. Знатные пошлют не просто гонца, а целую делегацию по всем правилам этикета. Ну а король по старой памяти может счесть меня на что-то годной…
Дальнейшее события показали, что я была права. Гонец — светловолосый, безусый, явно напуганный до смерти и отчаянно скрывающий это юноша — переминался на пороге зала, не решаясь приблизиться к Миарре делла Монте, великой магессе Россошата.
Еще бы, я успела подготовиться и предстать в традиционном для нашего семейства облике. Сменила обычную рубашку и потертые штаны на величественную черную мантию с красными молниями. Растрепанные волосы запрятала под традиционный колпак мага с золотыми звездами. В руках бабушкин посох и дедов меч, которые Терч спешно разыскала в шкафу. Все эти вещи обладали собственной, не зависящей от меня магией, которую в них заложили славные пращуры. Даже мои вполне обычные серо-голубые глаза под звездоносным колпаком заблистали неземной лазурью. Хорошо, что камин уже перестал дымить, а догадливый Хьорн успел приоткрыть окошко, чтобы запах дыма быстрее выветрился. Может, гость и не унюхает, что у нас дрова сырые.
— Его величество велели привезти ответ, — тихо, но внятно произнес гонец.
Потомственная магесса-воительница Миарра, то есть я, величественно кивнула из наследственного кресла.
Рыжжет перебрался на спинку моего сиденья, Хьорн составил ему компанию с другой стороны моей головы, Трусь распушилась на коленях. Все трое читали предназначенное не им письмо. Только Терч, усевшись на задние лапы, радостно рассматривала юного гонца, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Она наверняка представляла, как весело можно было бы побегать с юношей во дворе, играя в мяч. Посланец бледнел, краснел и явно видел себя в роли зайца при борзой.
— Ответ будет завтра, — провозгласила магесса Миарра. — Трусь, проводи молодого человека в комнату для гостей и возвращайся. Есть что обсудить.
Думаю, юноша предпочел бы ночевать под открытым небом, нежели в чародейском логове. Тем не менее здесь ему ничего не грозит, а удобства — свет, вода, тепло и канализация, созданные еще моими предками, — работают исправно. Замок вообще меня переживет: сам себя обслуживает, сам себя защищает. Умели же маги-предки творить!..
Ну ладно, хватит ныть, Миарра.
2
Письмо лежало на низком столике мореного вишневого дерева, опять-таки наследственном. Три листа, исписанные моим коронованным родственником Румиэлем Четвертым собственноручно, причем почему-то каждый с одной стороны. Впрочем, удобно — я положила листы рядом и могла охватить текст одним взглядом. Три прямоугольника на темно-красной с коричневыми прожилками столешнице были ослепительно-белыми, как ледники высоко в горах. Казалось, тонкие листы придавили стол, еще немного — изящная резная ножка не выдержит, темный столик покосится и три тяжелые бумажные льдины рухнут на пол и разлетятся на мелкие куски…
Да, дорогой Румиэль вежлив. Называет меня достопочтенной, несмотря на то что в битве против превосходящего наше по силам войска напавшего на нас королевства Корн толку от моей магии было ноль целых и еще меньше десятых. Каким-то чудом тогда молодой король сумел закончить войну без лишних потерь со стороны Россошата. Впрочем, какое там чудо — собственный ум и работа от зари до зари.
Как маг в той войне я провалилась окончательно и бесповоротно. Корн рассчитал верно, и у него были преимущества: внезапность и сила. Конечно, король-отец умер не в одночасье, а, как говорится, после долгой и продолжительной болезни. Но войска Корна давно выжидали на границе, а наши шпионы оказались такими же шпионами, как я магессой, — не успели, проморгали, не сообразили вовремя… Так молодой Румиэль, едва короновавшись, попал на фронт.
Но у Корна были приличные маги, которые знали, как махать волшебными палками. А у Россошата — только потуги на магию в моем лице. Румиэлю это чуть не стоило жизни, а он все еще на меня надеется…
Опять письма. Грамотные все стали, даже драконы.
Хорошенькое желание, должна заметить. Ибо у дорогого моего Румиэля четыре дочери, и лишь немногим более трех лет назад королева осчастливила его и всю страну принцем-наследником Ульемом.