4
— Хьорн, — окликнула я ворона. — Поднимись повыше и оцени, где тут может быть логово дракончика… то есть полновесного дракона. Ищи относительно высокий холм, желательно каменистый, с которого удобно взлетать, возможно, со входом в пещеру…
— Не повторрряй. Я читал записки твоей бабушки делла Монте, — буркнул ворон и поднялся в воздух.
Сам бы и позаботился о разведке, раз такой начитанный. Впрочем, ладно, не время обращать внимание на чужой характер.
Трусь все пыталась перебраться с мула на мое плечо. Однако ритм шагов у меня и у вьючного ушастика не совпадали, и кошка никак не могла прицелиться для точного прыжка. Такое же несовпадение мучило мой мозг. Несовпадение происходящего с известной мне историей и географией, которые в один голос твердили, что драконы живут и размножаются только в Черных горах за Желтой пустыней. Конечно, летающие рептилии не раз выползали оттуда и добирались до Россошата, где обычно попадали в объятия моих приветливых предков. Но вот в чем странность. Желтая пустыня находится с другой стороны Россошата, нежели река Игрель и королевство Корн! То есть дракон не только выбрался из родных краев и одолел пустыню — прецедентов полно, — но и зачем-то перелетел (или облетел) весь Россошат. И обосновался только на границе с враждебным нам Корном.
Трусь наконец изловчилась и перепрыгнула. От ее тяжести меня слегка перекосило, в ухе зазвучало ласковое «мурль».
Очень странно, что дракон забрался на другой конец страны от Желтой пустыни. С той стороны скот не хуже, напротив, там держат более крупных животных — коров и буйволов, которым плохо подходят здешние кочки-овраги. Да, письма еще эти! Почему он их по пути нигде не сбросил, тащил через всю страну? Ну же, Миарра, хвостик секрета где-то под носом, дерни — и размотаешь весь клубок…
Хьорн шлепнулся на спину мула часа через полтора, заметно вымотанный полетом.
— Там, за лесом, — более хриплым, чем обычно, голосом сообщил он. — Целая черреда гор. Ну, того, что здесь горрами называют. Одна вполне подходит. Повыше других, веррхушка ровная. Одна сторона совсем отвесная. Еще одна крутая. По другим можно подняться пешком. Тихо. Птиц нет, зверья нет. Охотиться не на кого.
— Ага! — в один голос воскликнула моя команда, а Терч энергично замахала ушами.
Рыжая, почти до желтизны высушенная солнцем глина крошилась под пальцами. Серый камень, глинозем, коричневый камень, песок, кусок гранита, глина… Кое-где прилепились небольшие пятнышки черной земли, в которых гнездились чахлые кустики. Эту сторону горки — предположительно драконьей — словно кто-то обрезал гигантским ножом.
На других, более пологих склонах плодородный слой задержался успешнее. Там росли сосны, ежевичник и самшит. Именно там должны были подниматься мулы под наблюдением Терч. Я велела им начать подъем на полчаса позже, чем мы. Мы — это Рыжжет, Трусь и я — все те, кто умеет лазить по склонам.
Я провела полжизни в горах, где ходить по скалам куда труднее. Сплошной камень, приходится впихивать пальцы ног и рук в твердые расщелины и цепляться за выступы. Здесь же, где между камнями то песок, то мягкая глина, удержаться куда проще.
Серый камень. Глина.
Мой план был прост. Мы втроем поднимаемся незаметно с этой стороны, Терч с караваном — там, откуда нас могут ждать. Они отвлекут дракона, а мы подберемся сзади и скрутим его как миленького. Хьорн, как независимое от рельефа местности существо, осуществлял связь.