Первым, кого увидел Костя Муконин на Екатеринбургской земле, был генерал Калинов. Задний проход Боинга С-17 долго не открывался. Но когда все-таки появился свет, и Костя вышел в последних рядах летевших с ним людей разного сорта, подкатил тонированный джип Тойота и отворилась задняя дверца.
— Муконин, садитесь! — требовательно сказали из машины резким мужским голосом.
— Да нет уж, спасибо, я сам как-нибудь, — бросил Костя и отвернулся.
— Считайте, что это приказ и. о. президента, — сказали вдогонку.
Костя вздохнул, покачал головой. Нехотя он залез в джип.
За рулем сидел коренастый крепыш в черной кожанке. На переднем сидении — Сергей Михайлович в форме. На заднем — некий смутно знакомый комитетский чин с жиденькими рыжими усами и плохо скрываемым под кителем животиком. Генерал махнул водителю, и джип тронулся.
— Ну, здравствуй, Костя. С возвращением тебя, — обернувшись назад, сказал Сергей Михайлович.
Муконин поймал его глаза. Было в них что-то — не сказать, что чувство вины, но какая-то отцовская обреченность. Костя промолчал. Человек сбоку поерзал на сидении.
Джип притормозил на КПП аэропорта Кольцово, автоматические ворота отодвинулись, и машина понеслась дальше — в город.
— Ну, ты губки не дуй, как ребенок, которому не ту игрушку подсунули, — помолчав, строго сказал генерал.
Так он снова надел свою повседневную оболочку, патетически подумал Костя. Или, напротив, стал самим собой?
— А я и не дую.
— Мы все выполняли свой долг. И ты, и Ганя, и я в том числе.
— Да, вот только Ганю уже не вернешь.
— Но если бы ни он, если бы ни ты, если бы ни вы вместе взятые… Ничего бы не было, и мы бы не выиграли. Если бы…
Костя перебил:
— Я знаю, знаю. Можно много рассуждать о долге, чести и достоинстве. В России победу всегда ковали любой ценой. И часто — ценой батальонов, брошенных под передовой огонь в качестве пушечного мяса. Так что уж тут говорить о двух заблудших душах! Но, по крайней мере, солдатам на войне резали правду матку. Они знали, на что идут. В чем сила, брат? Помните такое кино из нашего прошлого? В правде сила. И у кого она есть, тот сильней. И если бы мы знали правду, знали, что идем на задание одни, мы были бы сильнее. И может быть тогда Ганька бы выжил.
— Да ни хрена бы не были вы сильнее, — не выдержал Калинов. — Ощущение того, что я вам не помог, испортило бы вас. Тьфу ты, надоели мне эти «бы»! История не любит сослагательного наклонения, слыхал об этом? Ну вот, парень, а мы с тобой творим историю.
— Фигня это все. — Костя открыл окно и прикурил сигарету. Теплое солнышко играло на верхушках сосен. — Когда-то кто-то ляпнул, и потом все как один начали твердить. Так вот и рождаются закостенелые лозунги, на которые потом ссылаются все кому не лень, подгоняют под себя — будь то хоть миротворцы, хоть фашисты, хоть демократы.
— Ну что ты цепляешься, Костик! — дружелюбно сказал Сергей Михайлович. — Ты, конечно, в праве злиться на меня. Тут я ничего не могу поделать. Давай-ка отдохни недельку, погуляй, водочки попей вдоволь, найди, наконец, себе девчонку хорошую. Как писал Ремарк, в жизни мало что бывает важным надолго. А потом придешь ко мне очистившимся и скажешь, хочешь ли ты дальше с нами или тебе не по пути. А это вот лично от и. о. президента, так сказать, награда за труды.
ebooksa