Муконин вовремя сообразил, в чем дело, отпрыгнул как можно дальше и залег на обочине, носом в стылую землю. Едва успел обхватить голову руками, как хлопнуло и оглушило.
Когда Костя поднял голову, то увидел, что впереди грузовика с классической желтой кабиной из Голливуда — над крышей выхлопная труба с раструбом, — впереди грузовика в косо стоящую иномарку прыгнул худощавый тип, и тут же взревел мотор.
Ударила очередь. Иномарка, только сорвавшаяся с места, завизжала колесами, завиляла, съехала с дороги и перевернулась.
Все стихло. И эта неожиданная тишина словно зашумела в ушах.
Муконин поднялся с земли, брезгливо отряхнулся.
— Хорошо, что их было только двое, — заметил подошедший Ганя, разглядывая в руках трофейный Калаш.
— Пойдем посмотрим, что с водителем, — предложил Костя.
Кабина фуры с водительской стороны была приоткрыта. Ганя подошел и растворил дверь до конца. В это время Костя убедился, что из перевернутой легковушки уже никто не вылезает. На кресле фуры, запрокинув голову с окровавленным виском, сидел человек с виду лет пятидесяти, в молодящем спортивном костюме синего цвета. Прядь черных волос с проседью замаралась в крови. Неправильная форма головы с правильными чертами лица наводила на мысли о квадратуре круга. Паутины морщин отчетливо отпечатались на бледной коже вокруг закрытых глаз. Костя забрался на подножку, соединив два пальца, осторожно раздавил воображаемую блоху на сонной артерии шофера.
— Кажется, еще жив, — известил он.
Вместе с напарником они вытащили водителя на свежий воздух и поволокли на обочину. Прислонив его к огромному колесу, начали приводить в чувство. Для этого Костя предварительно залез в кабину фуры с пассажирской стороны и откопал аптечку.
Нанюхавшись нашатыря, дальнобойщик открыл глаза.
— Кто вы такие? — Захлопали ресницы.
— Мы твои ангелы хранители, — усмехнулся Ганя.
Шофер повертел головой туда-сюда.
В этот момент раздался взрыв, у Кости аж уши заложило, и он вжал голову в плечи. Лежавшая кверху колесами иномарка заполыхала ярким пламенем.
Дальнобойщик назвался Иванычем. Оклемавшись, он рассказал, как на него напали.
— Я ехал-то пустой совсем. — Голос у него оказался ломкий и резкий, что не вязалось с его обликом мужичка-простачка с добрыми глазами. — С Тюменского севера гнал, а туда какую-то радиационную хрень увез. Жизнь-то, сами знаете, какая — кругом нищета. Я на любой товар соглашаюсь. Кто не рискует, тот не живет. До Русской Хиросимы я нормально бабки зашибал, теперь же так, только на пропитание. А ведь у меня дома три рта: жена и пацан с девчонкой.
— Ну, понятно. Значит, пустой, говоришь, ехал, — перебил Костя, поменяв точку опоры (он начинал нервничать — слишком много времени уже потерялось).
— Да, порожняком гнал, — покосился на Муконина Иваныч, отклонив спину от колеса и распрямив позвоночник. — У меня дом-то совсем рядом. Поселок Пионерский, тридцать километров осталось. А тут эти. Тормознули полосатым жезлом. Я, конечно, обрез охотничий на всякий случай под сиденьем держу, мало ли что, жизнь-то, сами знаете, какая. Но в этот раз я достать его не успел. Вон, ублюдок, которого вы пришлепнули, он меня прикладом огрел без всяких предисловий.
— Ну вот, радуйся, что жив остался, — добродушно сказал Ганя.
ebooksa