– И умерли, сеньор.
– Как?
– Насекомые. – в расширенных серых глазах скальпированного гоблина плескался чистый ужас. – Огромные насекомые, сеньор. Эти твари убили и уволокли тех двоих бедолаг под землю, сеньор… Мы видели это… бедные парни не успели и пяти раз ударить мотыгами… будто призвали собственную смерть – приди и возьми нас…
– Да ты поэт. – рассмеялся я, поднимаясь и откидывая крышку первого попавшегося ящика. – Давай смачные подробности, калека.
– Сеньор… не ходите туда! Эта чаша наполнена кровью до краев!
– Чаша?
– Ну… – помассировав бугристую кожу, что облегала его ободранный череп как дешевая имитация, Нечор заговорил, причем заговорил быстро, излагая суть, не забывая при этом вставлять ненужные страшилки – но тут я сам виноват, раз уж попросил смачных подробностей.
В полукилометре отсюда, за грудами ломанного железобетона, имелись густые, но при этом невысокие заросли, представляющие собой настоящее месиво из плотно сплетенных лиан, мелких деревьев и густых кустов. Ничего действительно высокого там не росло, а если росло – рано или поздно падало во время сильных ветров. Деревья вообще часто падали на территории бывшей гигафабрики. И никакой мистики тут нет – выживали лишь тебе, чья корневая система тянулась в стороны, а не вглубь. Ведь под упавшими деревьями оставалась вывороченная неглубокая яма, чье дно представляло собой сплошной каменный или бетонный монолит. Местность там была чем-то вроде оплывшего овальной формы углубления с поросшими сорными травами склонами. Ближе к краю – и ближе к нам, если взять за ориентир текущую позицию за кухонным столом – имелись небольшие руины. Смесь бетона, кирпича, железа, пыли и костей. А сверху все прикрыто плотным пологом из лиан и ветвей. Там царит вечный сумрак – и это сказано не для красного словца. Там реально постоянно темно, ведь полог спускается почти до земли. Пусть снаружи яркий жаркий полдень – у тех руин всегда ночь. Поэтому толком разглядеть, что случилось с посланными землекопами-бедолагами не удалось, хотя старались все зрители без исключения.
Но кое в чем уверенность все же есть.
В том, что посланные несчастные погибли. В том, что их убили насекомые, очень похожие на крупных пауков – высотой чуть ниже колена взрослого человека. Но если это и были пауки, то какие-то странные – со слишком прочными и крепкими лапами. Пауки с поведением муравьев – работа сообща, включая отрезание пути к бегству, держание бьющихся жертв за руки и ноги, а затем и утаскивание их во тьму.
Как быстро все случилось?
Долго. Мерзко, тошнотворно, громко, страшно и долго.
Пауки сразу начали жрать конечности жертв, жадно подбирая кровь с травы и земли – один из бедолаг почти успел выбраться из-под полога, и его настигли на границе света и тьмы. Так что его мучения стали настоящим блокбастером для обомлевших зрителей, стоящих на камнях на краю этой страшной чаши. Затем, чуть насытившись, пауки уволокли бьющихся парней в темноту и на этом все кончилось.
– Уволокли кому? – деловито поинтересовался я, крутя в руках винтовку с разбитым прикладом и чуть погнутым стволом.
Эта винтовка снова напомнила мне о главном. Да… кое-что придется поменять в нашей стратегии действий. Причем немедленно.
– Кому? – не понял меня Нечор.
– Своей матке? Куда уволокли и зачем? Почему не сожрали прямо на месте?
– Я… я не знаю, сеньор. Никогда и не думал об этом… вот до сейчас…
– Вот до сейчас. – повторил я, со щелчками расставляя на столешнице разнокалиберные патроны. – Опиши пауков подробней.
– Четыре толстые лапы.