– Почему вы поссорились?
– Да потому, что мы с ним слишком разные. Он любил жить на проценты. А я делал дело, работал, пахал как вол. Но у меня была семья…
– Но ведь ваша жена бросила вас и уехала.
– Ну и что?
– А зачем вам было придумывать смерть собственного сына?
– Это не я все придумал, а Бахрах. Он не хотел, чтобы кто-то знал о том, что у него есть еще один сын. Ведь Валера Нодень, который дружил с твоим любовником Дмитрием-гитаристом, был сыном Бахраха. Ты не знала?
Она ничего не ответила.
– И Мишка сказал, что раз Стелла уезжает из страны, то зачем кому бы то ни было знать о том, что у него есть еще один наследник? Он боялся за него. Во всяком случае, я так раньше думал. Но потом понял, что он боялся прежде всего за себя.
– Но почему? Какой ему резон был распускать слух о смерти своего сына?
– Мне он говорил, что если у нас начнутся неприятности, то пострадают наши близкие: Стелла, Дмитрий, Валера… А потому, мол, пусть все считают, что у него никого нет. Ведь Стелла с Валерой уехали.
– Но Дмитрий-то остался!
– Дмитрий тоже должен был перебраться в Испанию, но с ним сложно. У него, если честно, все-таки не все в порядке с мозгами.
– Но ведь он же не перебрался! Он остался в Саратове.
– Лучше бы он здесь не оставался. У них с отцом были очень сложные отношения. Миша то скучал по нему, постоянно твердил, что хочет, чтобы они жили вместе, а то вдруг проникался к нему такой откровенной злобой и ненавистью, что мне начинало казаться, что он хочет даже его смерти…
– Я знаю. Бахрах хотел, чтобы Дмитрий был с ним, чтобы они были друзьями, чтобы он помогал ему… Но Дима не от мира сего.
– Вот поэтому-то Мише и стало все равно… Он ведь остался совсем один. Он очень любил мою жену, Стеллу, но она все равно вышла замуж за меня. Мне иногда казалось, что у нас с ним одна жена на двоих, и это злило меня, да и его тоже, хотя мы и не говорили об этом. Просто ходили друг к другу в гости, вели себя внешне нормально… А потом, когда появились деньги, причем большие, мы стали вести себя не лучшим образом. Пьянки, бабы… Словом, мы оскотинились. Вот так-то вот. А Стелле было наплевать на деньги, она познакомилась в Москве с одним иностранцем и укатила с Валеркой в Америку. Я тоже разозлился на нее, и поэтому, когда Бахрах предложил мне считать Валеру умершим, я махнул на все рукой.
– Вы были пьяные, – вдруг поняла Земцова истинную причину столь странного поступка Ноденя. – Вы были пьяные, когда первый раз кому-то сказали об этом, так?
– Да, верно. Мы пили несколько дней вдвоем, пили и ругали Стелку, которая была уже в Америке, и, когда однажды кто-то из нашего окружения спросил меня, где мои жена и сын, я сказал, что сын утонул, а жена лежит в больнице. И все подумали, что Стелла в психушке, а потому больше никто и никогда меня ни о ком из них не спрашивал. Мы тяжело переживали их отъезд. Он нас отрезвил. Мы стали работать. Много работать. Бахрах… – он поднял голову: – Слушай, у тебя личико порозовело. Еще налить?
– Налить… только немного. И что Бахрах?
– Ничего. Ты задала мне в самом начале нашего разговора вопрос: сколько денег задолжал мне Бахрах, так? Почему?
ebooksa