Мальтийский апельсин

Между тем Леша Чайкин привез каталку с телом Сайганова. Голова трупа была обезображена следами выстрела, отсюда синюшность кожи виска и лица, бурые гематомы под глазами…

– Приходил один студент, смотрел тело на предмет бальзамирования. Сказал, что вдова обещала хорошо заплатить, если тело ее мужа будет выглядеть как живое. Однако над лицом придется повозиться, – невозмутимо заметил Чайкин.

– Два убийства в одном доме и так по-разному совершены. Женщину зарезали, а мужчину убили выстрелом в упор. Нож остался в деле, а «маузер», которым было совершено убийство Сайганова, исчез, – сказал Шубин задумчиво. – Напрашивается вывод, что убийц было все же два. Иначе зачем было рисковать и нападать на Астрову с ножом, когда можно было ее убить проще – застрелить из «маузера». «Маузер»… Чувствую, помучаемся мы еще с этим делом…

Глава 10

Лера приехала в Бобровку на такси. Лена, увидев ее в окно, вышла из дома и помогла ей донести до крыльца полные пакеты с продуктами, после чего сама расплатилась с водителем.

– Привет, ты как? – Лера клюнула ее в щеку, подумав при этом, что сама себе сейчас напоминает змею, медленно, но верно вползающую уже не только в личную жизнь подруги, но и в ее опустевший, разгромленный и оскверненный двумя убийствами дом.

Я – любовница твоего мужа, ты должна меня ненавидеть или даже хотеть моей смерти, но вместо этого ты именно ко мне обратилась за помощью. Это я стану тебе сейчас помогать убирать дом, готовить пищу, я – одна из твоих многочисленных соперниц. Как можно быть такой близорукой?

– Сама видишь, как я, – отмахнулась Лена, продолжая кутаться в толстую шаль и жестом показывая на свое лицо с распухшими от слез глазами, пересохшими и искусанными губами. – В доме такой погром и такая вонь, как в зоопарке, но я ничего не могу делать, понимаешь? Ни-че-го. Никто не приедет?

Она имела в виду женщину, которая помогла бы им в уборке. На что Лера лишь покачала головой.

– Знаешь, я подумала и решила, что никто посторонний нам не нужен. Посуди сама, приехала бы я сейчас с какой-то бабой, которая сразу бы поняла, в чем дело, и пыхтела бы у нас за спиной, убирала, задавала глупые вопросы, что куда поставить, где ведро, тряпки. Я сама помогу тебе. Мне вообще нравится убираться. Ты только скажи, где у тебя что лежит, включи телевизор для фона, чтобы и я отвлеклась немного, и ложись поспи. Я все сделаю в лучшем виде. Как ты смотришь на то, чтобы проветрить дом?

– Лера… – На глазах Лены выступили слезы. – Лера…

Она не могла говорить, снова зашлась слезами. Потом все же нашла в себе силы и показала, где горячая вода, ведро, щетки. После чего легла на диван в гостиной и молча наблюдала за действиями Леры. Она завидовала спокойствию Леры, завидовала тому порядку, в котором Лера жила, и спрашивала себя, когда же и у нее в душе наступит покой и она сможет хотя бы нормально жить, не говоря уже о том, чтобы получать радость от жизни.

– Димы нет, а мне все кажется, что он где-то рядом.

Время от времени она говорила на больную тему, потому что не говорить было противоестественно. Хотя куда естественнее было бы раскрыться перед Лерой и признаться в том, что смерть Сайганова принесла ей определенное облегчение. Но поймет ли ее Лера и стоит ли так обнажаться перед подругой убитой Ольги Астровой?

– Я понимаю тебя, потому что до сих пор жду звонка от Ольги. Мне кажется невероятным, что я больше ее никогда не увижу. Мы же с ней виделись почти каждый день, жили рядом, были очень близки… Думаю, что мы в какой-то мере были нужны друг другу. Сама знаешь, какие мы были разные. Но она была рисковой женщиной, роковой и погибла страшно, в самом расцвете лет… Она постоянно находилась на грани и забиралась на самую высокую и опасную планку риска лишь потому, как мне думается, что знала – я всегда рядом.

– Что ты имеешь в виду? – Лена взглядом следила за тем, как Лера протирает влажной тряпкой паркет, а ей казалось, что Лера проводила тряпкой не по паркету, а по ее спине или руке. Это было приятное чувство, похожее на легкий расслабляющий массаж. – Деньги?

– Чаще всего – да. Она была транжирой, все, что зарабатывала, тратила на себя, ничего не приберегала на черный день, будто знала, что в самый свой черный день она придет ко мне и я в очередной раз спасу ее, дам в долг, накормлю, успокою. Ей не везло с мужчинами, думаю, в этом все дело. Отсюда и разочарование, и депрессии, и желание с помощью женских штучек вроде новой кофточки или помады как-то поднять себе настроение.

Лена неожиданно для себя вдруг с силой швырнула в Леру оказавшейся под рукой книгой. Толстенький серый том Агаты Кристи попал прямо в небольшое пластиковое ведро с водой. Лера с удивлением посмотрела на Лену.

– Зачем мы говорим не то, что думаем? – Губы Лены дрожали. – Мы ведь обе знаем, что Ольга была его любовницей. Он любил ее, понимаешь? Любил! Он открыл счет на ее имя, я случайно узнала, когда искала что-то в его бумагах. Но не уверена, что Ольга об этом знала. И пусть она была такой вот росомахой и не заботилась о своем будущем, за нее подумал мой муж, понимаешь? Он положил огромную сумму на ее счет в швейцарском банке, в Цюрихе, и десять тысяч долларов в обычном сбербанке…

– Может, он таким образом просто хотел обезопасить себя? И эти деньги вовсе и не предназначались ей?