– Суки. – Она устало опустилась на стул и взяла в руки рюмку.
Корнилов одним ударом вышиб ее из рук.
– Вы арестованы и обвиняетесь в убийстве вашего мужа, Дмитрия Сайганова, а также в преднамеренном убийстве свидетеля Юлия Прудникова…
Он защелкнул наручники на ее руках и понюхал горлышко графина.
– Графин отправим на экспертизу, и, если выяснится, что в нем яд, сами понимаете, что вам светит…
– Большие перемены… – Она нехорошо улыбнулась и, не глядя уже в сторону притихших Тани и Леры, последовала за Корниловым к выходу.
– Это было гениально, – первой пришла в себя Лера и, достав платок, принялась промокать им вспотевший лоб. – Просто гениально!
– Это ты о чем?
– Про историю с пистолетом. Она ведь действительно поверила, что мы его достали…
– А мне ее жалко…
– Даже после всего, что она сделала тебе?
– Да… Если получится, я постараюсь ей помочь на суде, расскажу, каким был Дима. Его-то, сама понимаешь, уже не вернешь, а она всю оставшуюся жизнь проведет в вонючей тюрьме.
– Не в тюрьме, а в больнице. Разве ты не видишь, что у нее крыша поехала? Она же нас собиралась отравить.
– Мне кажется, у нее это не так давно началось…
– Что?
– Крыша… Знаешь, однажды, полгода тому назад, она вдруг подходит ко мне и говорит: когда ты увезешь меня домой? Я ее спрашиваю: куда-куда? А она мне: домой. Я спрашиваю ее, а где твой дом? Она отвечает: в Поливановке…
– В Поливановке?
– Ну да! Она родом оттуда…
Открылась дверь, и вошел Шубин.
– Ну как вы? Живы? – Он бросил взгляд на графин. – Я же говорил вам: ничего не пейте, не ешьте… Думаю, ее не посадят, скорее всего, лечить будут…