Темное дело в Гейтвее

22
18
20
22
24
26
28
30

– Этта Саймонсон. Вы могли бы сейчас же приехать ко мне? Хочу сообщить вам кое-что.

У Вирлока разочарованно вытянулось лицо, и он жестом дал понять полицейскому, что отменяет распоряжение.

– Ну, о «сейчас же» не может быть и речи, миссис Саймонсон. А в чем дело? Вы хотя бы намекнули.

– А по телефону можно?

– Безусловно.

– Нас не подслушивают?

– Что вы!

– Мистер Вирлок, боюсь, что вы можете принять меня за очень рассеянного человека, но иногда память и вправду мне изменяет. Вот только сейчас я припомнила, что заметила кое-что в прошлое воскресенье.

– Говорите, говорите!

– Прошлый раз вы напугали нас своим утверждением, будто мой муж тоже подозревается, и я растерялась. Вы помните…

– Минутку, миссис Саймонсон! Мы по-прежнему в числе некоторых других подозреваем и вашего мужа. Теперь, когда я снова повторяю это, вы все-таки хотите продолжать наш разговор?

– Конечно. Мне нечего скрывать. Я уверена, что Элрой не имеет никакого отношения к убийству, в чем вы легко убедитесь, если выслушаете меня до конца. – В голосе Этты Саймонсон прозвучали истеричные нотки. – Вы помните, я рассказывала вам о пианисте по фамилии Вудроу?

– Помню.

– Категорически утверждаю, что мистер Макдафф был все время дома, пока там находился этот пианист. Часов около шести Вудроу ушел, а минут пятнадцать спустя уехал и Макдафф.

– Почти то же самое мы уже слышали от вас, миссис Саймонсон, – терпеливо заметил Вирлок.

– Да, но прошлый раз я не сказала, что примерно в половине восьмого или минут без двадцати восемь в дом вошел еще кто-то.

Вирлок почувствовал, как забилось у него сердце. Он нарочито раскашлялся и жестом приказал полицейскому стенографисту поднять отводную трубку и записывать разговор.

– Извините, миссис Саймонсон, – снова заговорил он, – табачный дым… Повторите, пожалуйста, я не расслышал.

– Я видела, как примерно за час до убийства Элен в дом вошел человек.

– Вы хорошо рассмотрели его? Ведь было уже темно.