Нехорошее предчувствие усилилось, наполнило живот свинцом.
– А ночью они же сожгли гостиный двор и убили его хозяина…
Центурион пожал плечами.
– Обратитесь к дознавателям.
Пулий не мог поверить услышанному и выражению (вернее полным его отсутствием), с которым этот человек, присягнувший защищать Империю ценой собственной жизни, говорил. Гнев перед несправедливостью отодвинул боль на задний план. Даже тошнота отступила.
Пулий в ярости ударил кулаками по столу.
– Но разве легионы не должны защищать граждан Ангардии.
Ноздри центуриона раздулись подобно кузнечным мехам. Единственный глаз налился кровью. Ветеран встал, нависая над Пулием сказочным великаном. Злым великаном из сказки с плохим концом. Той, в которой слишком уверенного в себе мальчика поймали и съели.
– Ты, сосунок, не смей указывать мне,
Вернее, оскалилась половина его лица. Вторая, исполосованная рубцами, сжалась и перекрутилась. Но страшнее всего был глаз. Точнее, дыра, оставшаяся вместо него. Внутри виднелось что-то мягкое и розовое, похожее на фруктовое пюре.
Пулий отшатнулся и плюхнулся на задницу. Он был рад, что уже выблевал всё, что мог, так как весь мир опять завертелся. На спине вмиг выступил едкий пот – пот страха. Сердце провалилось куда-то ещё глубже, чем за весь минувший день.
– Если тебя подожгут у всех на виду, я, может, и помочусь на тебя, чтобы загасить пламя, а до тех пор – либо вписывай себя в книгу, либо проваливай!
Центурион опустился на своё место.
Мысли бесполезно копошились в голове, пытаясь соотнести реальный мир с ожиданиями. В жизни полным-полно исходов хуже, чем те, что ты представляешь. Они-то по большей части и случаются. Почему, стоит решить одну трудность, на её место тут же приходит новая, в разы труднее предыдущей.
Пулий посмотрел на своих преследователей. Те, естественно, никуда не исчезли магическим образом. Он поднял взгляд на центуриона и стол, за которым тот сидел.
Кряхтя, Пулий встал на ноги и, пошатываясь, вновь подошёл к центуриону.
Когда за тобой гонятся убийцы, выбор становится не слишком-то широким.
Ветеран снова поднял голову и уставился на Пулия. Вокруг здорового глаза образовалась сетка глубоких, словно вырубленных зубилом морщин.
– Решил послужить во славу Ангардии, сынок? – вся злоба из его голоса без следа испарилась. – Знал, что ты передумаешь. Побольше бы в наши дни таких парней, – он повернул книгу, – вот, впиши сюда своё имя. А если не умеешь, могу сделать это за тебя.
***