Теория невероятности

И тут возникает вопрос: чего так боится Марк Креймер?

Да, мало мы знаем о нем, ой как мало. Надо стараться узнать как можно больше. И опять-таки время. Меня все не покидает чувство, что его у нас практически нет. Для начала Сергей припарковал машину и прошелся маршрутом, которым обычно ходил его подопечный. Маршрут выкручивался по городу, петляя, и вообще был довольно интересным: были места, мимо которых Марк пробегал трижды.

Часть маршрута пролегала местным парком. Сергей внезапно остановился около старичков, которые играли в шахматы. Наверное, его поразило, насколько во всем мире старики одинаковы – сидят в парках, играют в шахматы, как будто им в жизни адреналина не хватает. А тут на тебе, сидят, нервничают, стараются. Тут один из игроков проворонил ладью, всплеснул руками, тут же схватился за грудь, полез рукой в карман, вытащил таблетку нитроглицерина, и сообщил своему противнику, что против него играть нет никакой возможности. Кажется, играли на деньги. Точно. Бумажка в десять евро перекочевала к победителю. Проигравший шумно завздыхал, поднялся со скамейки и пошел из парка вон, сопровождаемый двумя болельщиками. За столом никого не осталось. Пожилой сухонький месье, имевший репутацию местного шахматного гения, завздыхал и начал собирать шахматы.

– Одну минуту, месье, не откажете мне в удовольствии сыграть с вами партию?

– Ну, партию нет, а три партии это будет честно. Вы незнакомый соперник. Десять евро за победу в случаи ничьей я получаю пять евро. Согласны?

– Согласен.

Старичок улыбнулся, отчего морщины на его лице расползлись в разные стороны. Сергей сел за стол и увидел перед собой две руки со сжатыми кулаками. Ткнул наугад в правый. Его цвет оказался черными. Соперник показал, что в левой руке была белая пешка, мол, без обмана, потом ловко стал расставлять фигуры.

– По четверть часа на партию будет достаточно? – поинтересовался у Сергея. Тот, заканчивая расставлять фигуры, утвердительно кивнул головой. Соперник начал ходом королевской пешки. Сергей выбрал сицилианскую защиту и стал выжидать момент для атаки. Момент так и не представился. Его соперник действовал точно и умело, но и Сергей защищался виртуозно, поэтому, когда на столе остались только кони и по одной пешке, пришлось соглашаться на ничью. Сергей тут же вытащил пять евро и отдал своему сопернику. Тот довольно погладил бумажку, похрустел ею, как будто пушкинский скупой рыцарь нежил новый награбленный талер, потом быстренько спрятал купюру в портмоне и начал расставлять новую партию. Сергей начал острый дебют слона. Ему нравилось быстрое развитие и молниеносная атака в этой партии. Только точная защита могла спасти противника. Старик заволновался, а когда Сергей отдал за пешку слона, чтобы получить мощную атаку, то вообще надолго задумался. Что-то бормоча себе под нос и кивая головой, старик сделал несколько точных ходов, вернул лишнюю фигуру и отыграл пешку. Теперь точно защищался Сергей. Но переменчивая Фортуна не совсем покинула его, и удалось партию перевести в ничейное окончание, где лишняя ладейная пешка никак не проходила в ферзи.

– Скажите, вы, наверное, русский? – неожиданно спросил соперник, когда они начали расставлять третью партию. Купюра в пять евро опять перекочевала в его бумажник, потому Сергей рассчитывал, что его соперник окажется чуть более разговорчивым. И его ожидания стали сбываться.

– А что, у меня такой четкий акцент?

– Нет, что вы, мсье…

– Сергей или Серж, если на французский манер.

– А меня зовут Люк. – представился старик. Сергей кивнул в ответ на это представление.

– Если честно, меня уже давно никто так нагло и напористо не атаковал. Вы, русские, весьма азартные люди. Играете рискованно, без оглядки. Я бы сказал, что широко, вот правильное слово. Играете широко. Тут, конечно, или пан, или пропал, но зато играть интересно. Партии получаются красивыми. С этими («этими» звучало с явным оттенком презрения) играть неинтересно. Они дрожат за свои фигуры, и стоит съесть у них пешку, впадают в истерику. Играют так осторожно, как будто на кону не пара евро, а, как минимум, все драгоценности бельгийской короны.

– У вас такой большой опыт игры с русскими?

– О! До вас тут был один русский, но он уехал, это было пять лет назад. А в этом году со мной играл один русский джентльмен. Он тут бегает по парку – каждый день, как по расписанию. Обычно он останавливался, и мы играли с ним те же три партии. Но вот уже последних месяца полтора-два, а, может быть, немного больше, как мсье не останавливается, он просто пробегает мимо, здоровается, но на игру внимания не обращает. И вообще, в нашем городке в последнее время русских стало очень много.

– Вот как?

– Поймите меня правильно. У нас небольшой городок, все приезжие на счету. Но где-то в последние месяцы чужих стало очень много. И среди них много русских. Мне лично такой интерес к нашему городку не обременителен, но, в тоже время, согласитесь, настораживает. Знаете, это у нас в Брюсселе, полно всяких приезжих, ну, которые работают во всяких крупных международных организациях. А тут, у нас, появление новых людей – новость для всего городка.

– Скажите, вот вы играли с тем русским. А что он был за человек? Я имею в виду, раз вы с ним играли, он же в игре как-то раскрывался, как личность?

– А я вижу, вы, мсье, психолог. Конечно. Он играл как и вы, очень активно. И еще любил сложные и запутанные позиции. Терпеть не мог быстрых разменов. Во многих случаях для меня это становилось единственным спасением. Но меня не покидало чувство, что он рассчитывает ситуацию намного точнее, чем я. Очень, знаете, умный и осторожный соперник.