Теория невероятности

Жил бывший кэгэбист один – жена умерла четыре года назад от рака поджелудочной, дети разъехались, свою наследственную роскошную трешку он отдал старшей дочери (сын очень удачно женился и не нуждался пока что ни в чем), а сам перебрался в вовремя приобретенную однокомнатную квартиру, пусть расположенную в старом спальном районе столицы, зато просторную, уютную, еще дореволюционной планировки, с обязательными высокими потолками. Так что оставалось позвонить дочери и сыну, сообщить, что уезжает, сдать кошку Муську на попечение соседки, обеспечив оную большим мешком кошачьего корма. Сергеев не знал, на сколько продлиться его командировка, потому говорил всем, что едет где-то на недельку. А сам рассчитывал где-то на дней десять. Прикинул сумму командировочных, получалось даже по закону неплохо, позвонил знакомому валютчику, поменял немного евро, чтобы привести детям какие-то незапланированные гостинцы, а потом отдал должное сну. Вообще, у него было правило – отдыхай при малейшей возможности, особенно, когда ты в безопасности. А пока чувства неотложной опасности не возникало.

В Борисполь Сергеев прибыл заранее. Он не слишком любил аэровокзалы, но привычка делать все основательно давала о себе знать. И тут Сергеев понял, что его ждали. Этих ребят нельзя было не узнать. Те, кто работал на контору прекрасно знали своих сослуживцев, даже если и не видели их раньше в лицо, но вот некая психологическая общность позволяла своего угадывать с полувзгляда.

– Сергей Сергеевич, нам надо побеседовать с вами.

Ну что же, весьма корректное обращение. Почему бы и не пройти с ребятами, тем более, что интуиция подсказывала, что неприятностей от них ожидать не приходилось. В комнату, куда ребята провели Сергеева, находился всего один человек: генерал-майор СБУ Хлебников Михаил Георгиевич, непотопляемый авианосец секретной службы.

– Михаил Георгиевич! Рад вас видеть! Вот уж не ожидал!

– Угу. – Генерал Хлебников был хмур и чем-то озабочен. Он никогда не курил, но имел вредную привычку при разговоре вертеть и ломать карандаши. Злословили, что в его ведомстве даже появилась отдельная статья расходов: генеральские карандаши.

– Значится так, Сергеев. Тут вокруг тебя волна поднялась. Знаешь, мне такие волны не нравятся. Инстинктивно.

– А кому они нравятся, Михаил Георгиевич?

– Сережа, ты меня не перебивай. Я, знаешь, брат, старею, мне мысль держать тяжело стало.

Вот в это Сергеев не поверил ни на йоту. Старик Хлебников был в здравом уме, быстро соображал, мыслил свежо, а по уровню аналитики любого молодого шпынька мог запросто за пояс заткнуть.

– Сам понимаешь, раньше такое, как с тобой, было бы невозможно в принципе, без обсуждения, без проработки, без сбора данных. Но при нынешнем руководстве другие принципы торжествуют. Так что ты едешь. И тут возникают два вопроса: или это ловушка для тебя персонально, но это маловероятно, или будет очень большая игра. Нам приказали в эту игру не лезть. Но понаблюдать надо бы. Согласен с моим мнением? По глазам вижу, что согласен. Вот что я тебе скажу, братец.

И генерал так надавил на стержень карандаша, что тот разлетелся пополам. «Ну вот, хороший кохинор накрылся». – подумал про себя Сергеев. А Хлебников тут же вытащил следующий карандаш и произнес таким же менторским тоном:

– Тебе может помощь понадобиться. И не возражай. Знаю, что всякое может быть. Например, начнет какая-то контора вербовать или прессовать. Тут тебе без нас не обойтись. А может быть, понадобятся применение наших ресурсов. Ограниченно мы тебе поможем. Вот, запомни этот телефон. По нему будешь держать связь. Если надо будет, тебя этот человек экипирует как следует. Звони с обычного мобильного. У него там канал защищен какой-то хитромудрой прибамбасиной. Скажешь, что ты от Ивана Ильича. Запомнил? С приветом от тети Рахили. Ну, ступай, ступай. Да, и это, ты не на работе у нас, так, просто обратился за помощью. Понял?

Чего уж тут было не понять.

Получив от старого генерала новую толику инструкций и наставлений, скорее дружественных, чем приказных, Сергеев на мгновение почувствовал себя снова на Службе. Он бы не против был еще послужить Отечеству, только с понятием Отечество была как-то не слишком понятно. Он инстинктивно не воспринимал позиции местных националистов, не мог понять, почему политика украинского истеблишмента, в котором все больше и больше заправляли не интеллигентные люди центра Украины – Киева, а безродные и оголтелые активисты из Закарпатья. Как-то не хотелось о таком отечестве заботиться. Он воспринимал еще ТО Отечество, старое, пусть старое, но все-таки это было его Отечество, потерянное, наверное, уже навсегда.

Глава четвертая

Полет в Европу

Документы оформили быстро, паспортный контроль Сергеев прошел просто и без лишних проблем. Пошатавшись положенное время по дьюти-фри, он оказался вскоре на выходе к посадке. Сергеев не слишком себя нагружал тем, каким самолетом и какими авиалиниями он летит, но как только минибус доставил его бренное тело к взлетной полосе, на которой находился самолет, следователь понял, что не обеспокоился зря.

Самолет был четырехмоторным уродцем, который носил гордое имя «Belfast SC10» и явно относился к поколению военно-транспортных самолетов, такие создавали в конце шестидесятых годов для нужд военного ведомства, и, хотя его и передали в гражданскую авиацию, профиль военно-транспортного самолета с подрезанной для удобства выгрузки техники хвостовой частью никуда не скроешь.

Ну и попал! Это надо так влипнуть – лететь на таком монстре, неужели у украинских авиалиний не нашлось денег на что-то поприличнее? Наверняка где-то на военно-промышленной свалке откопали, отреставрировали и в небо запустили! Ну вот, а еще поел плотно. А теперь обед проситься наружу. Что это вы, батенька, стали такими нервными! А ну-ка собраться! Мать твою! Нюни распустил. И не на том летали. Ты армию вспомни. Ишь ты, Боинги ему подавай. Ни к черту, старик. Вышибу мозги за дурные мысли. Глупости. Они все проверили. Они его привели в полный порядок. Его ведет опытный экипаж. Нет, его ведет опытнейший экипаж. Вот так-то. И боятся нечего. Это тебе не два мотора. Тут их целых четыре. И если один даже загорится, да даже два или три – все равно на одном крыле до земли дотянем.