– Смутил, но, по-моему, гораздо больше смутился сам.
Он облегченно рассмеялся.
В этот момент вошел Притчард.
– Карета подана, милорд, и ее светлость дожидаются вас в холле.
Уолден поднялся, прошептав:
– Маме пока ни слова о нашем разговоре.
– Я только сейчас начала по-настоящему понимать, почему все считают тебя таким прекрасным человеком, – призналась Шарлотта. – Доброго тебе вечера.
– До завтра, – сказал Уолден. Выходя в вестибюль к жене, он удовлетворенно подумал: «Все-таки хоть что-то мне удается сделать как нужно».
После такого разговора Шарлотта почти передумала идти на митинг суфражисток.
Ведь она была преисполнена бунтарского духа из-за инцидента с Энни, когда увидела самодельную афишу, приклеенную к витрине ювелирного магазина на Бонд-стрит. Крупно выведенные слова «
Но отец сумел поколебать ее решимость. Для нее оказалось откровением, что он мог не только признавать ошибки, но легко смущался и даже извинялся чуть ли не за каждое свое слово. Однако еще более сильным шоком было услышать, что он говорит о половых сношениях как о чем-то прекрасном. И она не могла больше злиться на него за то, что ее воспитали в полном невежестве по этому поводу. Теперь ей даже стало отчасти понятно, почему так случилось.
Впрочем, у нее по-прежнему оставалось слишком много пробелов в знании жизни, и она все равно не верила, что отец с матерью расскажут ей всю правду о таких вещах, как, например, движение суфражисток. «Я все-таки должна пойти туда», – подумала она.
Шарлотта колокольчиком вызвала Притчарда и попросила, чтобы ей принесли в спальню салат. Потом поднялась наверх. Одно из преимуществ женщины, уже знала она, заключалось в том, что никто не задавал лишних вопросов, если у тебя болела голова. Более того, женщинам как будто даже полагалось время от времени страдать мигренями.
Когда принесли поднос с едой, она немного поковыряла вилкой в тарелке, пока не пришла пора садиться за ужин слугам. Затем быстро надела плащ и шляпку и незаметно выскользнула из дома.
Вечер выдался теплый. Она быстрым шагом направилась в сторону Найтсбриджа. Ею овладело странное ощущение свободы, которому сразу же нашлось объяснение: никогда прежде не ходила она по улицам Лондона без сопровождения. «Я могу делать все, что заблагорассудится, – думала она. – У меня не назначено визитов, и за мной не присматривают. Никто вообще не знает, где я. Можно зайти и поужинать в любом ресторане. Можно взять и сесть на поезд в Шотландию. Можно снять номер в отеле. Интересно было бы еще прокатиться на омнибусе. Я могу съесть яблоко прямо на улице и кинуть огрызок в водосток».
Ей казалось, что она должна бросаться людям в глаза, но на нее никто не обращал внимания. Она почему-то всегда без всяких оснований считала, что стоит оказаться в городе одной, как незнакомые мужчины начнут к ней непременно приставать. В действительности же они совсем не замечали ее. Мужчины вообще не околачивались без дела – все куда-то спешили, одетые в вечерние наряды, шерстяные костюмы или сюртуки. «Что может быть опасного в прогулке по городу?» – недоумевала она. Но вспомнила сумасшедшего в парке и ускорила шаг.
По мере приближения к указанному месту, она стала замечать, что все больше и больше женщин двигаются в том же направлении. Некоторые шли парами или даже целыми группами, но многие держались особняком, как сама Шарлотта. Она сразу почувствовала себя увереннее.
У входа в здание собралась толпа из сотен женщин. Многие нацепили эмблемы суфражисток в пурпурных, зеленых и белых тонах. Кто-то раздавал листовки или продавал номера газеты «Избирательное право для женщин». Неподалеку торчали несколько полицейских с напряженными лицами, на которых читалось и нескрываемое презрение. Шарлотта встала в очередь, чтобы попасть внутрь.
Когда она оказалась у двери, женщина с повязкой дежурной на рукаве попросила заплатить шесть пенсов. Шарлотта непроизвольно обернулась, но тут же поняла, что сейчас с ней нет ни Марии, ни лакея, ни служанки, которые обычно платили за все. Она была одна, а своих денег у нее никогда не водилось. И разумеется, ей и в голову не пришло, что потребуется входная плата. К тому же она понятия не имела, где взять шесть пенсов, если бы даже знала об этом заранее.
– Простите, – сказала она. – У меня нет денег… Я не подумала, что…